По мере спуска с гор, дорога становилась все более утоптанной, и к концу второго дня пути превратилась уже в нормальный проселок, выбитый в глинистом твердом грунте. Опять костер, опять примитивное варево в моем...теперь уже совсем не моем котелке, опять мужские разговоры о том, кто кого и когда убил, избил, отобрал и поимел. Воды я вдоволь напилась по дороге, несколько приличных ручьев с чистой водой показались мне вкуснее самого изысканного вина. Усмехнулась про себя очередной раз идиотской ситуации - доведется ли еще пить это самое вино когда-нибудь?

– Эй, ведьма, можешь доскрести остатки из котелка, - Клаус лениво пнул в мою сторону несчастную посудину ногой. Она опрокинулась набок, да так и осталась лежать и оттуда ничего не вытекало... издевается, что ли?
– Да бери, не бойся, я сегодня добрый! Тебе еще топать долго надо, неровен час, упадешь, не повезем же мы тебя с собой рядом?

– Благодарю, сьер Майдель, - осторожно подтащив к себе котелок, я стала выскребать со дна застывшие остатки каши. Господи, как вкусно! Как потрясающе вкусно выскребать сломанной палочкой объедки двух здоровенных мужиков и наслаждаться при этом каждым глотком еды, проваливающейся в пустой желудок! Еще бы подать эту кашу на майсенском фарфоре да с мельхиоровыми ложками...и то не было бы вкуснее!

Третий день пути. Дорога становится все более убитой, в стороне от нее, вдалеке, виднеются крыши убогих построек. Мне не разглядеть подробностей, но что крыши соломенные - видно очень хорошо. Клаус ворчит и ругается, что мы идем слишком медленно, Хавьер поддакивает ему, но скорости от этого не прибавляется. Идти быстрее, чем делаю это я сейчас, физически невозможно, вся дорога представляет собой сплошные выбоины, рытвины и лужи полуподсохшей грязи, только посередине тянутся две колеи. Хавьер попытался подталкивать меня лошадью, но умное животное всячески сопротивлялось и старалось обходить стороной, пока случайно не задело меня. От мощного толчка я полетела в подсохшую грязь, что вызвало взрыв ругательств со стороны Клауса.

– Кретин тупоголовый, ты что наделал?
– орал он на всю округу.
– С ней рядом теперь даже идти страшно, вся рожа в грязи! Тряпки все в грязи! Пять плетей получишь по приезде в замок, идиот! Эй ты, ведьма, шевели ногами давай, а то привяжу к седлу, так сама следом побежишь! Третий день идем уже из-за тебя, а еще и половины пути не прошли!

Он покрутился вокруг, пока я поднималась из полузасохшей грязи и пыталась хоть как-то отряхнуться. Грязь была на редкость жирная и стряхиваться не желала, только еще больше размазывалась по юбке, платку и рукам. Брезгливое отношение Клауса сменилось уже почти что ненавистью и ко мне и к своему подельнику, но надо было идти дальше и он, забористо выругавшись, потребовал, чтобы Хавьер посадил меня к себе на коня. Тот заорал, как блажной, что с подобным чудищем ни за что не поедет, потому как грязь потом не отстираешь ни за какие деньги. Ругались они долго и со вкусом, я же присела на край дороги, безучастно вглядываясь вдаль. До их разборок мне нет никакого дела, пусть хоть поубивают друг друга, это мне только на руку.

– Эй, ведьма, вставай, да пошли вперед!
– Клаус все еще был зол, но уже не бесился, как полчаса назад, а вроде бы как даже и чему-то радовался, как бывает, когда задумал пакость для соседа.
– Вывалялась...как свинья...смотреть страшно...- он сплюнул и рыкнул на Хавьера, - Я тебя научу, как самовольничать, тупица!

Пришлось идти быстрее, чем раньше. Хавьер был зол на собственную глупость и срывал это зло на мне, стараясь незаметно пнуть сапогом по плечу. Я заблаговременно отходила в сторону, что раздражало его и он сдавленно ругался сквозь зубы, а Клаус ехал впереди, делая вид, что не замечает ничего, творящегося сзади.

Хоть я и пошла быстрее, думать мне это не мешало. Очередной раз вспомнилась Зоя Германовна со своими куртуазными мужчинами Средневековья, которые лежали у ног любой женщины. Ее бы сюда, чтобы на своей шкуре ощутила всю куртуазность! Пока что я видела одну грубость и хамство, что заставляло делать далеко идущие выводы. Может, аристократы тут и получше воспитаны, но в благожелательность неизвестного графа верилось все меньше, пусть даже у него эти разбойники ходят только в подручных, а сам он образец благородства и красоты. Не верю я в это, хоть убей! Перебранка Клауса и Хавьера, где один обещал другому оставить его без уха, как было уже с неким собутыльником или соратником, навевала самые мрачные предчувствия. Я тут вообще никто, убей меня тот же Клаус посреди дороги, никто и не вступится...Господи, спаси и сохрани!

– Хозяин!
– кулак Клауса барабанил в темные деревянные ворота с такой силой, что они сотрясались и трещали.
– Хозяин, живо открывай, пока я меч не достал, чертов брюхан! Жрет сам в три горла, а мы тут стоим, как нищие! Ну, долго еще ждать, пр-роклятье!

– Бегу, бегу господа хорошие, мы же от воров да убойцев закрываемся, чтобы покой гостей не тревожили! Давайте ваших коней, расседлаем да обиходим в лучшем виде, не гневайтесь, что задержались! Жан, живо коней забери, кому сказал!

Худая фигура подскочила из-за угла и увела лошадей за угол серого низкого строения, а хозяин продолжал кудахтать вокруг Клауса, сразу определив в нем главного.

– Жрать давай, да побыстрее, мы издалека едем! И подгорелую кашу не вздумай подсовывать или старое мясо, враз заставлю тебя сожрать твои же пальцы! Эту - помыть отведи, да смотри, чтоб не удрала! Потом - к нам, в зал!

Клаус рявкал, отдавая приказания, толстый хозяин подобострастно кивал и беспрестанно повторял, что все будет в лучшем виде, а Хавьер уже нетерпеливо топтался на месте, порываясь проскользнуть в заманчиво светящийся проем двери, где уже слышались нестройные голоса.