— Я истекала часами, думая о тебе.

Митци любила говорить, и ей нравилось тянуть время. Он знал это, так же как знал, что ее занятия любовью с Лайонелом были торопливы и проходили в полной тишине.

— Ты уверена, что не начнешь без меня?

— В общем-то могла бы, — кокетливо призналась она.

Взяв за запястье, она провела его рукой по своему телу, направляя пальцы Макса себе между ног. Она могла поднять подол ночной рубашки, но предпочла этого не делать, чтобы он сначала почувствовал ее через ткань.

— Ты видишь? Я не врала.

Он медленно ввел в нее палец, насколько позволяло сопротивление влажной ткани. Она потянулась к нему губами, ее язык проник между его губ, повторяя движение пальца.

Кроме того первого раза, когда он зашел в комнату в отеле «Ривьера» и увидел, что она, прикрытая простыней, голой лежит на матрасе на полу, то или иное белье всегда играло роль в их любовных играх. С бельем была связана дрожь от предвкушаемого удовольствия, запах чего-то запретного.

Макс не думал об этом. Он пользовался предлогом, чтобы протянуть их несколько драгоценных мгновений наедине.

Хотя сейчас характерная для Митци неторопливость, похоже, внезапно покинула ее. Мягким движением широко раскинув ноги, она ввела его член в себя.

— Прости, мне нужно было почувствовать, как ты входишь в меня. Хоть на мгновение. Хоть на мгновение…

В этот момент раздались жуткие вопли сирен, возвещавших о налете; звуки были тем более зловещими, что весь день их не было слышно.

— О господи…

Это были не сирены. Насколько он понимал, двести немецких бомбардировщиков приближались к Мальте с указанием стереть с лица земли дом номер восемнадцатой по Уиндмилл-стрит. Ничто не могло сравниться с чувством, когда Митци легла на него.

— Я могу остановиться, если ты хочешь, — поддела она его. — Наверное, мы должны…

Он положил руки ей на бедра и прижал к себе. Она только вздрогнула и чуть изменила положение, чтобы ему было удобнее.

— Боже мой, как мне хорошо с тобой. Еще немного — и будет чересчур.

Его руки легли на ее маленькие крепкие груди; под материей отвердели соски. Она прижала его кисти, удерживая их на месте.

— У нас еще есть время найти убежище, — расслабленно сказала она.

— Я думаю, что уже нашел надежную гавань.

Шутка была полна детской жестокости, но Митци рассмеялась, уловив ее смысл — намек на Лайонела и его подводников. Макс уже знал от нее, как они любят употреблять такие выражения, когда речь заходит о женщинах. Выражения типа «поднять перископ» или «зарядить торпеды» то и дело встречались в их жаргоне.

— Если только баки не взорвутся у тебя слишком рано.

Этого он раньше не слышал, и они захихикали, как два шкодливых школьника.

— Я чувствую, когда ты смеешься, — сказал Макс.

— А когда я делаю вот так?..

Она стала медленно и ритмично двигать бедрами, напоминая, что на деле они не слились воедино, не стали одним существом.

Далекий грохот тяжелой батареи напомнил, что прожекторы нащупали первого из рейдеров.

— Можно не спешить, — шепнула она.

— Скажи это нашим немецким друзьям.

— Пусть они делают что хотят. Мы неприкасаемые.

— Это я и имею в виду.

— Как и я. И если мне суждено умереть, я хочу, чтобы это было вот так, чтобы ты был во мне.

Там он и оставался. И еще долго после того, как стало ясно, что целью была Валлетта, долго после того, как первые бомбы со свистом и грохотом пошли на цель, он продолжал оставаться в ней. И когда небеса грохнули и раскололись, они вместе повернулись на кровати. Жуткий взрыв тряхнул здание, но их тела продолжали содрогаться. И когда налет достиг апогея, они тоже напряглись, словно их отчаянный вызов мог прогнать этот смертельный шторм.

Это они и сделали, и их крики, говорившие об освобождении, слились с рокотом последних бомбардировщиков, уходивших домой на Сицилию, и провожавшими их несколькими последними разрывами.

Влажные и усталые, они долго лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь странной тишиной, и едкий запах кордита проникал в комнату через портьеры.

— Это было… ничего подобного я в жизни не испытывал, — признался Макс.

— Земля и под тобой качалась?

Они тихонько засмеялись, поцеловались и теснее прижались друг к другу.

— Я говорила тебе, что они нас не тронут.

— Они были чертовски близко.

На пике рейда чудовищный взрыв потряс здание до самого основания — наверное, мина на парашюте, которую один из расчетов «бофоров» снял до того, как она успела приземлиться.