— Воспринимай это как благородный акт самопожертвования. А если не подействует, представь себе, как это вкусно.

— Хьюго, ты не мог…

— Боюсь, что леди Макбет смогла. Это особый случай — прощание с Митци и Лайонелом.

— Они собираются прийти?

— Ты не думаешь, что, если они не появятся, мы устроим ту еще пьянку?

Макс надеялся, что они раньше встретятся в «Юнион-клаб». Ему надо было пропустить пару рюмок, чтобы обрести самообладание.

— Я бы хотел, — вздохнул Хьюго. — Начальство заставляет нас прыгать через обручи. Я был бы счастлив удрать к семи часам.

Басуттил прошел под воротами «Виктория-Гейт» и спустился к таможне. Он испытывал особую симпатию к этому элегантному старому зданию с тех дней, когда работал в портовом контроле, и ему было грустно видеть, что стало с ним в результате пары разрушительных попаданий после того, как он в последний раз был здесь.

Пока он ждал лодку, чтобы переправиться через Гранд-Харбор, его впервые посетило это чувство: отчетливое ощущение, что за ним наблюдают.

Он снял шляпу и стал обмахиваться ею, преодолевая настойчивое желание обернуться, поскольку доверял своим инстинктам. Они редко подводили его, и ему ничего не стоило уступить им сейчас. Когда он минует гавань, его ждет долгий путь. И у него будет достаточно возможностей проверить свою интуицию. Даже садясь в лодку, он устроился так, чтобы сидеть спиной к Валлетте.

До Витториосы было добираться недолго, яркая маленькая лодочка без усилий скользила по воде, подгоняемая взмахами весел двух опытных гребцов. Постоянные налеты нескольких последних недель превратили Докьярд-Крик в мрачную картину. Большинство зданий, выходящих к воде, были сильно повреждены или просто исчезли. Все выглядело так, словно из воды вынырнуло какое-то чудовище и отхватило кусок берега. Витториоса и Сенглеа, гордо высившиеся на длинных выступах по обе стороны заливчика, тоже понесли потери, и их древние профили продолжали страдать от немецких бомб.

— Святая Мария… — прошептал Джозеф.

— Если думаете, что это беда, вам стоит посетить Френч-Крик.

Лодочник причалил лодку под стенами форта Сент-Анджело. Высадившись, Джозеф еще немного поболтал с ними, подождав, пока другие лодки из Валлетты, миновав гавань, не подошли поближе. И когда он двинулся в путь, то неторопливо шагал вдоль набережной, открытый взглядам со всех сторон, легкая мишень.

Узкие извивающиеся улочки Коспикуа были завалены руинами, и он неторопливо пробирался меж ними, что его вполне устраивало, поскольку давало возможность хвосту пристроиться за ним. Выбравшись из-под защиты старых оборонительных стен и снова оказавшись на открытом месте, он двинулся вверх по склону к Тарксиену.

Он был весь покрыт потом, и чувство, что за ним следят, обострилось. Его одолевало искушение обернуться и убедиться в этом. Деревьев и домиков здесь было немного, и они были раскиданы по склону холма между остатками низких каменных стен, почти не давая укрытия. Ему стоило бы спускаться по склону бегом, но он был не в состоянии бежать. В крайнем случае, он был всего в пятнадцати минутах ходьбы от дома Кассаров.

Вот там уже он сможет, как говорится, опрокинуть стол на свою тень.

Макс повернул к офису «Ил-Берги». Под мышкой он держал пару папок, хотя работа меньше всего занимала его сейчас.

— Ты опаздываешь, — заметила Рита из-за своего стола.

— Я знаю, что припозднился. Был налет на Та-Куали. Не сомневаюсь, ты бы рискнула.

Как ни парадоксально, Рита не обиделась на грубоватость его слов, похоже, они ее даже обрадовали. Может, он прежде действовал неправильно — слишком старался порадовать и умиротворить ее.

— Она ждет тебя.

— Спасибо.

— Мне это приятно.

— Мне тоже. Я ценю те редкие моменты, что мы проводим вместе.

— Не увлекайся, — предупредила Рита.

Макс не врал относительно налета, но не опоздал бы, не зайди по пути в штаб общевойсковых операций и не сделай то, что хотел сделать несколько дней: сорвал нашивки у Айрис за ее предательство по отношению к нему. Эта актриса стала проливать крокодиловы слезы, призывая дежурного артиллерийского офицера вступиться за нее и выставить Макса. Он, наверное, вел себя как дурак, но ради сладкого чувства воздаяния можно было и потерпеть.

Лилиан все еще была в черном — из уважения к Кэтрин.

— Когда похороны? — спросил он, едва она закрыла двери в свой кабинет.

— В понедельник. А что?

— Лишь бы не завтра. Прилетают новые «спитфайры».

У нее перехватило дыхание от этой новости, и она испытала неподдельное облегчение.

— Когда?

— Утром. Скажи своей тете, чтобы она не выпускала за дверь Фелисию и Эну.

— Скажу.

— Да и вообще, можешь говорить всем, кому хочешь. Кессельринг, скорее всего, знает расчетное время их прибытия.

Десять дней назад он бы не рискнул доверить ей такую информацию из опасений возможного наказания. Выражение ее лица все сказало ему.