Командир смотрел на Сергея строго, требовательно. «О чем он?» — растерянно подумал Сергей. И тут мелькнула догадка: «Коломеец что-то наговорил».

— У солдат было одно сомнение: проберутся ли по болоту, — а на партийной группе обсудили этот вопрос и решили, что проберутся, — ответил он.

— Ну раз так решили коммунисты, то проберутся, я своих разведчиков знаю. Насчет болота вы правильно решили. Действуйте. Ну, а с болотными слухами о вас я разберусь, — подполковник встал из-за столика, подошел к Сергею и, с улыбкой погрозив пальцем, напомнил:

— Горячку не пороть.

— Есть, горячку не пороть! — обрадованно ответил Курилов.

Сергей чувствовал себя скверно, и, чтобы не заметили его состояния солдаты, уединился в пустой полуразрушенной землянке, недалеко от штаба.

Взвешивая все собранные сведения, Сергей вынул свой блокнот и стал записывать:

Сергей хотел встать и размяться, но, услышав чьи-то хлюпающие шаги, насторожился. Человек остановился, позвал:

— Товарищ лейтенант!

Это был Семен Мамочкин. Сергей вылез из укрытия в обвалившуюся траншею.

— Что случилось, Семен? — спросил он с волнением, увидев озабоченного сержанта.

Мамочкин, полусогнувшись, перелез через завал в траншее и устало опустился на камень.

— Погода-то того, товарищ лейтенант, — Мамочкин кивнул в сторону леса, что виднелся в тылу позиций полка, и прислушался. Сергей настороженно ждал, куда повернет разговор сержант, но Семен не торопился.

Фронт молчал, отчетливо слышалось оживленное чириканье воробьев, привыкших уже к военной обстановке.

— Слышите? — спросил Мамочкин, сделав настораживающий жест указательным пальцем.

— Стихла пальба, и птицы даже радуются, что уцелели, — отозвался Сергей, чтобы поддержать разговор и разделить радость таежного охотника, так соскучившегося по тишине.

— Да не то, товарищ лейтенант. Совсем я не об том речь веду. Птица, она чувствительнее нас. На ненастье западает. Жаворонки, так те на дождь-то в восемь раз реже поют. Бабочки перед непогодою забираются куда-нибудь в надежное укрытие и сидят там смирнехонько, как ночью. Ну к вёдру опять же всякая полевая живность по-разному веселится.

Сергей знал наперед, что чем дальше будет углубляться Мамочкин в тайны природы, тем труднее станет удержать его от воспоминаний, и потому, поняв суть намека на немедленные действия, задал прямой вопрос:

— Думаете, завтра будет хорошая погода?

— Тут думать-то нечего — вот она, матушка, сама о себе заявляет. Рассеется туман — считай пропащим наше дело.

— Тогда пошли со мной к «бате», вместе будем докладывать о готовности идти сегодня в ночь.

— А что, и пошли, завтра будет поздно.

Войдя в штабную землянку, где были в сборе все офицеры, Курилов доложил подполковнику, что желает высказать свое мнение относительно поиска, и тот, разрешив собравшимся идти по своим местам, задержал только начальника штаба и Коломейца.

— Ну, выкладывай с чем пришел, — подполковник сел на топчан, закурил, посмотрел на Курилова, потом на Коломейца и только после этого задержал свой взгляд на Мамочкине, будто спрашивал его: «А ты, старина, зачем пожаловал?» Затем он опустил глаза на пальцы, в которых крутил длинную козью ножку, и выслушал объяснение Сергея.

— А вы что докладывали, товарищ Коломеец? — мрачно спросил подполковник Татарин, сдерживая свой гнев. Рубец на его щеке налился кровью, учащенно запульсировала жилка на виске. Коломеец видел, что командир полка нервничает, поэтому старался быть как можно спокойнее и обосновывал свои доводы более четко, уверенно, чтобы убедить его в правильности своего решения.

— Перемена погоды пока никем не предсказана, у нас нет синоптиков, к тому же, насколько я понимаю, плохая подготовка поиска, кроме гибели людей, ничего не дает. Если прикажете — пожалуйста, я готов возглавить группу, — с ноткой категоричности в голосе заключил Коломеец, явно рассчитывая на то, что один намек на бесцельные жертвы заставит подполковника остыть и отвергнуть предложение Курилова. Командир полка действительно задумался, перевел взгляд на Сергея, точно спрашивал: «Ты понимаешь, чем рискуешь?», — но ничего не сказал.

— Как вы думаете, старина? — обратился подполковник к сержанту Мамочкину.

Семен шагнул вперед, стал вплотную к Курилову, как бы подпирая его своим могучим плечом, и твердо пробасил:

— Мешкать нельзя, товарищ подполковник. Птица оживилась, вёдро будет. Немец-то, он там густо сидит, в сухую погоду ползать начнет, а дождь загнал его в норы. Ловчее накрыть эту землянку сегодня ночью.

Подполковник побарабанил пальцами по столу, окинул взглядом Курилова, затем взвесил тяжелым взором Коломейца и, придвинув к себе карту, обратился к начальнику штаба: