— Мм! — отчаянно возопила девушка.

Что это она? Тоже не доверяет демонам? Ну-ка, ну-ка…

Март аккуратно отклеил с ее губ пленку.

— Что?.. — начал он.

Но пленнице фениксов было не до его расовой принадлежности.

— Сначала наручники! — выдохнула рыжая красавица. — Веревки потом. Осторожно, чтоб ни щепки… нельзя… лучше сними их с цепи вместе со мной, а потом…

Что — потом, Март не расслышал, но насчет того, чтобы снять наручники, — это пожалуйста.

За его спиной послышался стон, потом изумленное восклицание:

— Ты?

— Я. А кого вы ждали увидеть?

— Лизу, — вымолвил с усилием женский голос. — Лизу… Она… Пламя защитило меня, не дало ей подойти… никому… Где Лиза?

— Сам очень хочу знать! Сейчас спросим… вставайте… осторожно. Как вы себя чувствуете?

— Что ты мне дал?

— Регенератор. Новое лекарство…

— Но как тебя пропустило Пламя?

О чем там дальше говорили раненая и Страж, Март не слышал. Как раз в этот миг он разрезал последнюю веревку, и рыжая пленница упала ему на руки, будто тяжелый мешок. По лицу скользнули, засыпали глаза душистые волосы…

Март пошатнулся, инстинктивно прижимая ее к себе, удерживая равновесие. И наткнулся на сердитый шепот:

— Пусти! Анжелку сними, ей хуже. И в огонь.

— Что? — не понял Март. В следующий миг он едва не порезался о собственный нож — рыжая пленница, высвободившись из его рук, бросилась в Пламя, бесстрашно сунув в него руки вместе с наручниками…

Март с усилием вернулся в настоящее — к пещере со странными факелами, к неподвижно простертому телу женщины. К огненному взгляду рыжей девушки — теперь он знал, что ее зовут Марианна.

Кстати, она почему-то отвела глаза. И обратилась к соплеменнице:

— Белла, что?

— Я не понимаю. Лиз не ранена, она… она будто пустая. Даже искры не чувствую. Марианна, — темные глаза потрясенно всмотрелись в бледное лицо беспамятной женщины… — Она… она…

— У Елизаветы отобрали Феникса, — сухо сказала светловолосая женщина постарше. — Пламя отняло. За недостойное поведение. А я полагала, что это сказки…

Пламя смыкается над ее лицом, как вода.

Такое спокойное лицо, такое ясное. Сразу и не поверишь…

Лина, Лина.

Одна подлость, одна щепка — и ты могла исчезнуть. Снова. Только не это!

Пламя точно кипит вокруг ее тела — одежда, заколки, амулет рассыпаются искрами, бесследно сгорая в этом странном огне. Пока не остается только тело — розово-золотое от жара, одетое в пламенные блики. Оно будто светится изнутри. Словно пламя перелилось в кровь, словно она купается в нем, как в свете.

И проклятая щепка в нем тоже сгорит бесследно. Должна сгореть. Должна. Должна. Должна!

А огненный вихрь кипит и кипит, и вихрятся искры, укрывая ее от чужих взглядов. До того момента, как она оживет. Разомкнет ресницы, оглянется по сторонам, увидит его.

— Готово, — шепчет рядом голос. — Просыпается.

Она и правда похожа на спящую. Огненная девушка…

Вот шевельнулась рука, провела по лицу, задержалась на лбу, там, где была рана. Вот гибкая фигурка поднимается из огня…

И Анна отводит взгляд от обнявшейся, прикипевшей друг к другу пары. Она, опытная и пожившая женщина, знала и любовь и расставание, и все же в этот миг она завидует своей правнучке.

Внимательно слушая Савела (тот предлагал припрячь к разведке на Уровнях нейтральников — мол, сами выражали желание помочь), Дим осторожно, в полкасания тронул связь с Лёшкой. Незаметно тронул… чтоб не отвлечь, если у Лёшки проблемы. Тот явно был занят, но касание почуял и отозвался. Не словами, а так, импульсом-картинкой. Все хорошо, мол. Дим уловил блестящие глаза Лины (ага, успела к своим на помощь), чьи-то взволнованные голоса, Марианну, почему-то с тем самым демоном едва ли не под руку… неподалеку Анжелика, живая и здоровая, только не совсем одетая отчего-то. Раньше Дим не видел ее в таком виде. Но все целые…

Значит, и правда все хорошо, как говорит братец. Обошлось.

«Все нормально. А сам-то как?» — спохватывается Лёш.

«Тоже. Расскажу потом».

И Дим отключает связь, на прощанье полюбовавшись этой искристой жар-птицей — Пламенем.

— Все согласны? — заключает Савел.

— Нейтральников на переговоры? Я против. — Даихи едва заметно качает головой. — Это люди без «гири»… без чести. Они будут думать не о поручении — о себе. Как привыкли. Нельзя положиться.

— И я против. — Александр задумчиво рассматривает голограммы членов Ложи. — Верховные из Ложи не принимают всерьез условия, если они идут не от равных. Говорить нужно нам.