Мы провели тест Станфорда-Бине, чтобы выяснить, насколько старый у меня мозг. Обследование по методу Вешлера. Проверку по Миннесотскому многофазному анализатору личности. Клинический тест Мильтона. Опросник депрессии Бека.

Психолог выяснила обо мне все, кроме правды.

Просто я не хотел, чтобы меня привели в порядок.

В чем бы ни заключались мои действительные проблемы, я не хотел, чтобы они разрешились. Я не хотел исцелиться. Все мои мелкие тайны должны оставаться во мне. Я не хотел, чтобы их вытащили наружу и нашли для них подходящее объяснение. Мифологическими архетипами. Травмами детства. Воздействиями лекарственных препаратов. Я боялся: а что же останется? Так что мои настоящие страхи и недовольства так никогда и не выползли на свет божий. Я не хотел избавляться от страхов, тоски и тревоги. Я никогда не говорил о своей мертвой семье. Не изливал свое горе, как это называла психолог. Выскажись. Определи проблему. Разреши ее, освободись и иди дальше.

Психолог вылечила меня от сотни болезней, причем среди них не было ни одной настоящей, после чего объявила, что я нормальный. В смысле, в здравом уме. Она была так довольна и счастлива, так гордилась собой. Она меня выпустила в большой мир — исцеленного. Встань, исцеленный, встань и иди! Чудо современной психотерапии.

Восстань.

Доктор Франкенштейн и ее чудовище.

Когда тебе двадцать пять, тебя еще впечатляют подобные вещи.

Единственный побочный эффект — теперь меня тянет красть. Мне так понравился вводный курс в клептоманию, что я не стал освобождаться от этой конкретной проблемы. До сегодняшнего дня.

Сегодня, блуждая по центру десять лет спустя, я поднимаю еще один чек. И тоже выбрасываю его. После того, как я десять лет упорно прятал свои проблемы, чтобы до них не докопалась психолог, мне всего-то и нужно было, что станцевать ча-ча-ча с почти незнакомой девушкой, чтобы даже моя хроническая клептомания прошла на раз. Она меня вылечила от единственного настоящего психоза, в котором я не признался психологу.

А ведь мы всего лишь танцевали. Фертилити рассказывала мне про брата, про то, как ФБР прослушивало его номер, так что всякий раз, когда они разговаривали по телефону, в трубке слышались щелчки… щелк… щелк… щелк… федерального магнитофона, включенного на запись. Еще до того, как Тревор покончил с собой, она знала, что это случится. Это был ее первый сон, прозревающий будущее. Мы с Фертилити еще немного потанцевали. А потом она сказала, что ей пора. Потом она пообещала, что на следующей неделе, в следующую среду, она снова придет. Она будет здесь. В то же время, на том же месте.

Сегодня вечером я брожу по улицам, от фонаря к фонарю, в ритме фокстрота. В голове звучит вальс. Воспоминания о Фертилити Холлис остались у меня в руках, у меня на груди. Я возвращаюсь домой. Наверху надрывается телефон. Может быть, это шизофреники, параноики, педофилы.

Плавали, знаем, — вот что мне хочется им сказать.

Может быть, это Фертилити Холлис хочет поговорить о том, как сегодня мы с ней танцевали. Хочет со мной поделиться вторым впечатлением обо мне.

Может, она скажет мне по секрету, что у нее за работа и что в ней такого ужасного.

От двери лифта до двери квартиры бегу бегом, чтобы успеть взять трубку.

Алло.

Я даже не закрыл входную дверь. Она так и стоит распахнутой. Рыбка некормленая весь день. Шторы на окнах открыты, а снаружи уже темно. И с улицы видно, что происходит в квартире.

Мужчина на том конце линии говорит:

— Да будет вся твоя жизнь беззаветным служением.

Я, не задумываясь, отвечаю: Благословен Господь, надзирающий за трудами нашими.

Он говорит:

— Пусть все спасутся трудами нашими и усилиями.

Я спрашиваю: кто это?

И он говорит:

— Пусть смерть застанет тебя лишь тогда, когда ты исполнишь работу свою до конца.

И вешает трубку.

Хромированные предметы лучше всего полировать газировкой. Ручки столовых приборов из слоновой кости хорошо очищаются солью с лимонным соком. Чтобы костюмная ткань не блестела, нужно смочить ее слабым водным раствором нашатырного спирта и прогладить через влажную марлю.

Мясо по-бургундски получается гораздо вкуснее, если добавить в жаркое немного апельсиновой цедры.

Пятна от вишен нужно сперва потереть спелым помидором, а потом стирать вещь как обычно.

Главное — не впадать в панику.

Чтобы стрелки на брюках держались дольше, надо вывернуть брюки наизнанку и провести куском мыла по внутренней стороне стрелок. Потом снова вывернуть брюки на лицо и прогладить как обычно.

Главное — чем-то себя занять.

И хотя мне звонил убийца, я делаю все как обычно.

Главное — не давать воли воображению.

Весь вечер я чищу и мою. Я не могу заснуть. Чтобы вымыть духовку, нужно нагреть в ней кастрюльку с нашатырным спиртом. Еще один способ, как сделать так, чтобы стрелки на брюках держались дольше, — прогладить их через влажную марлю, смоченную водой с уксусом. Я вычищаю из-под ногтей сегодняшнюю грязь. Если бы я не открыл окно, я бы задохнулся от запаха нагретого нашатыря.

Мне надо кому-нибудь рассказать о том, что случилось.

Мне надо выговориться.

Но психолога нет на месте. Звоню ей в офис через каждые десять минут и каждый раз попадаю на автоответчик. Вот так оно и бывает. В первый раз за все десять лет я звоню ей сам, и вот что я слышу: «Пожалуйста, оставьте свое сообщение после сигнала».

Я говорю: этот псих ненормальный, о котором она говорила, так вот он мне звонил.

Весь вечер я звоню ей в офис через каждые десять минут.

Пожалуйста, оставьте свое сообщение после сигнала.