Сейчас я на одном из тех лестничных тренажеров, которые установил агент. Ты поднимаешься, поднимаешься до бесконечности и никогда не отрываешься от земли. Ты заперт в гостиничном номере. Это потный мистический опыт нашего времени, единственная разновидность индийских духовных исканий, которую мы можем запланировать в ежедневнике.

Наша СуперЛестница в Рай.

Около шестидесятого этажа футболка от пота растягивается до самых коленей. Такое чувство, что мои легкие — это нейлоновые чулки, в которые пихают лестницу: натяжение, выступ, разрыв. В моих легких. Разрыв. Шина перед взрывом, вот какое ощущение в моих легких. Запах такой же, как от электрообогревателя или фена, сжигающего слой пыли, вот такие у меня сейчас горячие уши.

Я занимаюсь этим, потому что агент говорит, что во мне лишних десять килограммов, и с ними он не сможет сделать меня знаменитым.

Если твое тело — это храм, ты можешь набрать очень много лишнего веса. Если твое тело — это храм, то мое было настоящим объектом для устранения недостатков.

Так или иначе, я должен был это предвидеть.

Поскольку каждое поколение заново открывает для себя Христа, агент создает мне соответствующий образ. Агент говорит, что никто не станет поклоняться человеку с отвислым животом. В наши дни люди не станут заполнять стадионы, чтобы слушать проповеди некрасивого человека.

Поэтому я иду в никуда со скоростью семьсот калорий в час.

На восьмидесятом этаже мой мочевой пузырь ощущается где-то между ногами. Когда ты снимаешь пластиковую обертку с чего-то, разогретого в микроволновке, пар тут же обжигает тебе пальцы — сейчас у меня такое же горячее дыхание.

Ты идешь вверх и вверх и вверх и не приходишь никуда. Это иллюзия прогресса. Хочется думать о своем спасении.

Люди забывают о том, что путь в никуда тоже начинается с первого шага.

Это не похоже на приход духа великого койота, но на восемьдесят первом этаже эти случайные мысли из воздуха просто возникают у тебя в голове. Глупости, которые агент говорил мне, теперь они обретают смысл. Чувство такое, как будто ты чистишь что-то парами аммиака, а сразу после этого счищаешь кожицу с цыпленка, приготовленного на гриле, все глупости этого мира, кофе без кофеина, безалкогольное пиво, СуперЛестница, производит хорошее впечатление, не потому, что ты становишься умнее, а потому что маленькая часть твоего мозга ушла в отпуск. Это разновидность ложной мудрости. Разновидность просветления от китайской еды, когда ты знаешь, что через десять минут после того, как твоя голова очистится, ты забудешь все это.

Те пластиковые пакетики в самолете с одной порцией медовых орешков вместо настоящей еды — такими маленькими мне сейчас кажутся мои легкие. После восьмидесяти пяти этажей воздух кажется таким разреженным. Твои руки болтаются от усталости, твои ноги с каждым шагом ступают все тяжелее. В этот момент все твои мысли очень глубоки.

Как пузыри в кастрюле, перед тем как вода начнет кипеть, эти новые озарения просто возникают.

На девяностом этаже каждая мысль — это прозрение.

Парадигмы разлетаются направо и налево.

Всё обыденное превращается в мощные метафоры.

Глубинное значение всего написано у тебя на лице.

И всё это так многозначительно.

Все это так глубоко.

Так реально.

Все, что агент говорил мне, обретает совершенный смысл. Например, если бы Иисус Христос умер в тюрьме, и никто бы его не видел, не оплакивал и не пытал, были бы мы спасены?

Со всем должным уважением.

Согласно словам агента, важнейший фактор, влияющий на твою святость, это количество публикаций в прессе.

На сотом этаже все становится ясно, вся вселенная, и это не просто действие эндорфинов. А после сотого этажа ты попадаешь в мистическое царство.

Так же, как дерево, падающее в лесу, когда никто не слышит этого. Ты понимаешь, что если бы никто не засвидетельствовал агонию Христа, разве были бы мы спасены?

Ключ к спасению в том, как много внимания ты к себе привлекаешь. Насколько возвышенный образ ты создаешь. Твоя работа на публику. Твоя подверженность внешним воздействиям. Узнаваемость твоего имени. Твоя свита из журналистов.

Звонок.

К сотому этажу твои волосы полностью намокают от пота. Скучная механика твоего тела теперь абсолютно ясна: твои легкие засасывают воздух, чтобы наполнить им кровь, твое сердце качает кровь к мышцам, твои подколенные сухожилия укорачиваются, чтобы тянуть ноги за тобой, твои квадрицепсы сжимаются, чтобы поднимать колени перед тобой. Кровь доставляет воздух и пищу для сожжения внутри мито-чего-то в центре каждой клетки твоих мышц.

Скелет — это всего лишь приспособление, удерживающее твои ткани над полом. Твой пот — это всего лишь способ охлаждения.

Откровения приходят к тебе со всех сторон.

К сто пятому этажу ты не можешь поверить, что ты раб этого тела, этого большого ребенка. Ты должен держать его накормленным, и укладывать в кровать, и вести его в ванную. Ты не можешь поверить, что мы не изобрели ничего лучше. Что-нибудь не такое убогое. Не отнимающее так много времени.

Ты осознаешь, что люди принимают наркотики, потому что это единственное настоящее личное приключение, оставленное им их ограниченным-по-времени, законно-упорядоченным, имущественно-разделенным миром.