Шрифт:
В ответ на проблему неприменения силы в международных отношениях у нее есть готовая общеизвестная формулировка:
Конечно, я интернационалистка. Как же иначе я могла быть настоящей христианкой? И я всегда была пацифисткой. Войны совершенно не нужны. И эта тоже. Ее можно было бы избежать, если бы все демократические народы осознали вовремя свои собственные интересы и предприняли бы верные шаги. Но они этого не сделали. А теперь мы спрашиваем себя: была ли победа над фашистами в интересах народов? Очевидно, нет. И так как мы стоим перед очевидным решением и не можем его избежать, то должны полностью поддерживать эту войну.
Интервьюируемая является показательным примером связи стереотипов и персонализации. Ее политические убеждения должны были бы ее побудить к объективным социально-экономическим рассуждениям, но вместо этого она думает совершенно готовыми формулами – о своих «любимцах», известных и популярных людях, ставшими общественными явлениями – «стереотипами человека».
На второе место я ставлю, если можно так выразиться, нашего собственного президента, а точнее, миссис Рузвельт. Я думаю, без нее ничего бы не было. Собственно говоря, это она сделала его таким, какой он есть. Я думаю, у Рузвельтов есть настоящий интерес к людям, к их благоденствию. Но что-то в них мне мешает, особенно в госпоже Рузвельт – это алкоголь. Она не против алкоголя, а я считаю, что она должна знать, насколько мы как нация были бы лучше без него.
Далее она обнаруживает важный признак политического стереотипа, присущего N : разновидность автоматической веры в победу прогресса, в противоположность частому среди Н высказыванию о скорой погибели, которая якобы нам всем предстоит. Подобные мысли преобладают среди политических высказываний М359.
Стоит только оглянуться, чтобы стать оптимистом. Я не была бы истинной христианкой, если бы не верила, что продолжается прогресс человечества. К настоящему времени мы намного ушли вперед, чем были сто лет назад. Социальное законодательство, которое раньше было мечтой, теперь уже реальность.
б) Примеры персонализации. Тенденция к персонализации поддерживается американской традицией персональной демократии. Это находит свое яркое выражение в тех полномочиях, которые конституция передает исполнительной власти; эту тенденцию поддерживает тот аспект традиционного американского либерализма, который рассматривает конкурентную борьбу как соревнование между людьми, когда лучшие имеют приоритет.
Причина и следствие почти меняются местами: в то время как в рыночной экономике «лучшим» считается тот, кто успешно выдерживает конкуренцию, люди думают, что успех выпадает на долю лучшего. С этим совпадает и чрезвычайно персонифицированная политическая пропаганда, в особенности в выборных кампаниях, в которых объективные проблемы обычно вытесняются из поля зрения с помощью прославления кандидатов, зачастую за такие качества, которые слабо связаны с их будущими обязанностями. Идеал демократии, при которой народ непосредственно имеет право голоса, в условиях современного массового общества часто фальсифицируется в сторону такой идеологии, которая маскирует приоритет объективного социального развития совершенно специфически, с помощью могущественных партийных механизмов.
Материал о персонализации очень велик, но в то же время однообразен. Поэтому вполне достаточно нескольких примеров.
М116, N, отдает предпочтение Уоллесу перед Дьюи, потому что
Уоллес как человек лучше, а я обычно голосую за лучшего.
Персонализация здесь тем более удивительна, что оба этих политика объективно отличаются друг от друга противоположными точками зрения, а респондент, как и большинство населения, вряд ли в состоянии судить о них, «как о людях».
М102, Н, почти дословно повторяет М116:
Запишите, что я демократ, но я никогда сильно не интересовался партиями. Я голосую не за партии, а за самого достойного.
Ложная вера в политические теории не является средством против персонализации. М117 , в дальнейшем N, называет себя «научным социалистом» и возлагает большие надежды на социальную психологию. Тем не менее на вопрос об американских партиях он отвечает следующее:
Я ничего об этом не знаю. Меня интересует только человек и его качества, а к какой он партии относится, меня не волнует. (Кто вам нравится?) Рузвельт один из великих. Я тогда был не за него, но его выбрали, и я допускаю, что я ошибался. Он проделал огромную работу. Он принял близко к сердцу процветание страны. Трумэн пока тоже хороший. Сенаторы и конгрессмены среднего качества. Дьюи выдающийся деятель, я думаю, у него есть перспективы. Он кажется серьезным и честным человеком и интересуется нашей страной. Он хорошо работал окружным прокурором.
Другие аспекты персонификации мы рассмотрим, когда будем анализировать отношение наших интервьюируемых к Рузвельту. Здесь мы ограничимся указанием двух качеств, весьма характерных в комплексе персонификации; они все время повторяются в мнениях Н о Дьюи: это порядочность и искренность.
F114, Н, знает, что Дьюи «силен, молод, смел, честен. У него могут быть ошибки, но эти ошибки идут на пользу. Я считаю, он молод и силен».
Очевидно, такая оценка совпадает с покорным восхищением силой, которое играет большую роль у всех Н 6. На основе кампании, проводимой бывшим прокурором против политического рэкета и коррупции, они делают вывод о его честности. Так как он уволил мошенников, по утверждению пропаганды, то должен быть честным. Как нам представляется, честность является основным способом рационализации мстительности.