Шрифт:
– Да, Крошка.
– Ну, а где же я сама буду пребывать?
– В какой-нибудь безымянной могиле в качестве второго, нигде не зарегистрированного покойника.
При слове «покойник» Диана машинально повторила глоток.
Ральф – не призрак, человек – позволив будущей жертве лишнюю успокоительную дозу, вернул и стакан, и бутылку себе.
– Я тебе не верю.
– Ладно, тогда поверишь своим глазам.
Ральф – не призрак, человек – осушил и стакан, и бутылку.
– Только без обмороков.
– Постараюсь.
– Я рядом.
– А может, нам – того? – Диана ухватила проводника в ад за рубаху. – Может, нам позвать на помощь?
– Кого?
– Ральфа.
– Так я же здесь.
– Нет, того, который призрак!
– Бесполезно.
– Ты уверен?
– Вполне.
– Почему?
– Видишь ли, этот инфернальный Ральф – весьма заинтересованное лицо.
– В чем заинтересованное?
– В твоей скорейшей и мучительной кончине.
– С какой стати?
– А чтобы у него появился, так сказать, партнер.
– Может, ты и прав…
Диана отпустила рубаху проводника, знающего даже мотивы поведения замкового призрака.
– Это же так скучно и тоскливо – слоняться одному век за веком…
– Славная получится, так сказать, парочка.
– Завидуешь?
– Нисколечко.
– Нет, завидуешь.
– Крошка, не спорь: я не допущу, чтобы вы соединились в призрачный дуэт.
– Надеюсь.
– А вот Томасу Джону Крейгу давно пора на тот свет.
– Но зачем ему все это надо?
– Сейчас узнаешь.
Ральф – не призрак, человек – нажал какой-то незаметный рычаг на лабораторном столе, и торцовая стена, утыканная алхимическими пробирками, бесшумно раздвинулась.
– Лучше все увидеть собственными глазами, Крошка!
– Так испоганить медовый месяц!..
– Смелей.
– Но ведь если ты сказал правду, я этого не переживу!
Диана рывком догнала проводника, знающего истину.
– Не переживу…
11. Жуткая экспозиция
Ральф – не призрак, человек – первым вошел в хирургический отсек в подвале замка и включил полный верхний свет.
– Смотри.
Диана подчинилась голосу, в котором все еще звучала досада.
– Смотри: здесь все готово для убийства.
– Кого?
– Тебя, Крошка, тебя.
– Так он что – хирург-садист?
– Нет: всего лишь пожилой джентльмен, старающийся продлить свою жизнь посредством трансплантации более молодых органов.
– Так вот почему этот гад трахался в ночной рубашке!
Диана, превратившаяся из жены Томаса Джона Крейга-младшего в потенциальную жертву Синей Бороды, вошла в операционную.
– Чтобы не показывать шрамы от предыдущих пересадок!
– Минуточку.
Ральф – не призрак, человек – для большей убедительности врубил операционный рефлектор, состоящий из дюжины ярких светильников.
– Любуйся.
Сдвоенное хирургическое ложе, накрытое широкой синей простыней, напоминало супружескую кровать, готовую к первой брачной ночи.
– Вот место для донора.
– Где?
– Справа.
– Значит, для меня?
– Разумеется.
– Ужас!
– Ну, а слева – для реципиента.
– Моего То…
Диана так и не смогла произнести имя коварного пожилого джентльмена, придумавшего весьма оригинальный способ использования собственных жен как источник запасных частей.
Она никогда не бывала в операционной ни в качестве пациента, ни, тем более, в качестве объекта этого жуткого, кровавого и смертельно опасного процесса.
Она даже не смотрела фильмы про то, как вскрывают, кромсают, зашивают.
И стоило в читаемом романе появиться хотя бы намеку на возможное хирургическое вмешательство, как злополучная книга отправлялась прямиком в мусорный контейнер.
Зато ее покойная мамочка знала назубок название каждого инструмента, предназначенного для кровавого действа. И с раннего детства пугала Диану мудреными жуткими названиями.
Впечатлительная юная особа вдруг четко и весьма осязаемо представила, как ее беспомощное, распластанное под ярким рефлектором тело подвергается хирургическому вмешательству.