Этот визит оказался для князя Александра Ярославича последним в его жизни. На обратном пути он разболелся и 14 ноября 1263 г. скончался в Городце. Тело его было перевезено во Владимир — столицу и жертву великого князя. 24 ноября оно было захоронено в храме Рождества Богородицы.

Жизненная стезя, определенная для себя великим князем Александром Ярославичем, была пройдена им до конца. Но многотрудный, трагический путь, избранный Александром для своей страны, лишь начинался. Пожалуй, именно в те страшные для Руси десятилетия середины XIII столетия был сделан окончательный выбор между двумя социокультурными моделями развития: между Востоком и Западом; между Азией и Европой. При всей условности такой дихотомии, она дает общее представление об основной тенденции происходящих изменений, которые успели не только наметиться, но и получить дополнительный импульс извне. Теперь они будут совершаться во все нарастающем темпе и во все увеличивающихся масштабах. А через 300 лет получат логическое завершение в крайних формах деспотического правления далекого потомка Александра Ивана IV.

И хотя уже все состоялось, свой путь не только выбран, но и пройден, еще и еще раз хочется вернуться к тому самому моменту, когда не поздно было перерешить. Вернуться, чтобы попытаться понять, не тогда ли была сделана роковая ошибка, осложнившая дальнейшую судьбу нашей многострадальной родины? Или же выбор Александра был фатально предопределен? А может быть, от него ничего и не зависело? Вспомним ироничного и мудрого О. Генри:

И правда. Пытаясь переложить ответственность за всю дальнейшую судьбу страны на одного человека, мы как-то забываем, что он в своем решении нашел понимание и поддержку пусть не у всех современников, зато почти у всех потомков. Что же внутри нас заставило сделать (или сделало возможным) такой выбор?

Прежде всего, не будем забывать, что Русь XIII в. по преимуществу общество традиционное. Традиции, обычаи его незыблемая основа. Любая попытка изменить привычный ход вещей, нарушить раз навсегда заведенный порядок неизбежно воспринимается трагически, ставит под вопрос само существование мира, в котором живет человек.

В условиях середины XIII в., видимо, как это ни парадоксально для нас звучит, большей угрозой для жителя Северо-Восточной Руси виделись представители западноевропейской цивилизации, нежели захватчики, пришедшие с Востока. Рыцари Ордена несли с собой новую жизнь. Было ясно, что вместе с ними шел новый закон, новый городской быт, новые формы властвования. Достаточно вспомнить, что сразу после подписания договора с Ригой во Псков были посажены два немецких фогта (судьи). Но основное заключалось не в этом. Европейские рыцари несли новую идеологию католическую религию. А католики были так же нетерпимы к своим православным братьям во Христе, как и православные к католикам.

В отличие от беспокойных западных соседей Руси Золотая Орда была своя. Судя по всему, монгольские ханы старались не вмешиваться во внутренние дела только что покоренной орды Залеской [438] без особых на то причин. Правда, причины эти могли быть сплошь и рядом не ясны завоеванным народам. Отсутствие, с их точки зрения, логики в поведении завоевателей, скорее всего, усугубляло ощущение кошмарности нашествия, террористического характера власти Орды. И тем не менее, повторяю, можно полагать, что захватчики реальные воспринимались (во всяком случае, частью населения русских земель) как меньшее зло, чем европейские военно-монашеские ордена.

Система правления в монгольских улусах удивительно удачно легла на модель деспотической монархии, которая уже несколько десятилетий апробировалась на Северо-Востоке потомками Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского. Реальная власть продолжала оставаться в руках своих князей, пусть и получавших теперь ярлыки на великое княжение из рук монгольских ханов. Зато жизнь там, где она вообще осталась после нашествия, была прежней, хотя и более тяжелой. Но самое главное монголы проявляли прямо-таки завидную для европейцев веротерпимость. Мало того, их отношение к священникам, независимо от их этнической и конфессиональной принадлежности, было подчеркнуто уважительным. Быть может, поэтому, хотя в источниках ордынцы постоянно упоминаются с эпитетами беззаконные, поганые и т. п., врагами церкви они не ощущаются. Конечно, это вовсе не значит, что монгольское иго можно представлять в виде идиллического симбиоза Руси со Степью. Завоевание есть завоевание. А порабощение всегда останется порабощением.

Так что выбор, сделанный Александром Ярославичем, невозможно рассматривать лишь как акт личной воли князя. За ним стояли

вполне реальные интересы народа и его внутренние психологические (собственно, ментальные) возможности, независимо оттого, понятны ли они нам и считаем ли мы их достаточными для столь ответственного решения.

И все-таки выбор был. Существовал другой путь не менее реальный, чем тот, по которому пошла наша Русь. Правда, об иной Руси, не пожелавшей служить ордынским цесарям, мы вспоминать не любим. Но она была. Мы предпочитаем называть ее Литвой. Она же именовала себя официально Великим княжеством Литовским, Русским и Жемаитским, а в просторечии часто называлась просто Русью ведь в нее входили почти все крупные политические и экономические центры Киевской Руси. Практически вся история этого государства тяжелейшая борьба на два фронта: против Ордена и против Орды. И что самое любопытное в конце концов победа оказалась на его стороне. Видимо, борьба за свободу и независимость не бывает бесполезной и бесперспективной, даже если, с точки зрения постороннего наблюдателя-циника, силы явно неравны и сопротивляться врагу безнадежно и бесполезно. Как иначе объяснить, что разумная Северо-Восточная Русь была вынуждена более двух веков тянуть унизительную лямку ордынских выходов и помогать захватчикам порабощать другие народы? В то время, когда великий литовский князь Витовт (тот самый, который совместно с Ягайло разгромил в 1410 г. Тевтонский орден) фактически контролировал положение дел в Крыму, некоторые правители которых даже короновались на ханство (!) в Вильне, а заодно решал вопрос, стоит ли ему посадить во Орде на царствие царя его Тохтамыша.

К великому сожалению, это был не наш выбор. Наш закрепил и развил то, что заставило нас выбрать дорогу: деспотическое правление, традиционно-консервативную экономику, нетерпимость к инакомыслию. Но стоит ли все это признавать прогрессивным лишь потому, что именно такой путь избрал для нас Александр Невский?

Итак, кто же он князь Александр Ярославич? Герой, солнце земли Суздальской, как его окрестила житийная повесть, наш великий предок, который самоотверженно защищал Русь от внешних врагов и понимал решающую роль народа в этой защите (как он вошел в наши учебники)? Или же прав М. М. Сокольский, которому принадлежат следующие строки: