Шрифт:
— Давайте!
И вот результат.
Через полтора часа привозят Лупекина. Хотя от центра с хорошим водителем-грузином туда-обратно 45 минут…
— Давайте снимать!
Спрашиваю реквизит: часы, кольцо, а там было такое шикарное обручальное кольцо… Ни кольца, ни часов! И в тот момент помощники вспоминают, что забыли их в вытрезвителе. Лупекина забрали, а вещи ценные забыли.
Но группа не может ждать еще полтора часа, пока съездят туда и обратно.
— В группе у кого-то есть похожие часы?
Аналогичных ни у кого не было, но чуть-чуть схожие нашлись.
— Кольцо широкое у кого есть?
Кольца нашлись разные, и мы подобрали более-менее подходящее.
Хейфицу ничего сказано не было. Я шепнул Маранджяну:
— Генрих, не поднимай волну, тут вот такая история…
— Женя, все будет нормально!
Сняли. В кадре: ходит длинный странный человек, похожий на журавля, на длинных тонких ногах, вляпывается в дерьмо:
— Господа, давайте начинать, у меня еще масса визитов в городе! — тут он достает часы, и должно быть видно обручальное кольцо.
На таком плане, если оператор специально не акцентирует, все сходит.
Но меня уже нервно колотило. Один с царапиной, другой с синяком, третьего привезли из вытрезвителя… а еще и реквизит!..
Потом вся группа была собрана, и было по этому поводу высказано все!!!
Во фьорды!
Когда Даля уже не надо было отправлять в Сухуми, так как он приехал в отпуск, Юра Чечельницкий перебрался к нам из Ленинграда.
В один из съемочных дней в его задачу входило найти осла… Нужен был осел для сцены пикника. И он нашел его высоко в горах в армянском селении, это был единственный на побережье осел! Армянский осел был, и Юрка грузил его там при помощи группы товарищей армянского происхождения, а здесь разгружал с нашими рабочими.
И вот я смотрю, как идет разгрузка осла с автомобиля.
А впереди меня стоял Хейфиц с женой Ириной Владимировной, и я слышу, как он ей сказал:
— Ирина, вот смотри, вот темперамент настоящего второго режиссера! Вот кто умеет быть вторым режиссером!
Я проглотил обиду… Нет, я не проглотил, я запомнил! Я был обижен жутко!
Он, конечно, не видел меня. Я стоял сзади, но слышал… Я просто был в шоке! И сам себе сказал: все, Женя, на этом «салонное танго» кончается, больше ты с Иосифом Ефимовичем не работаешь!
Эта картина закончилась. И следующую картину «Единственная» Хейфиц начинал где-то в Запорожье без меня. Вторым режиссером был Юра Чечельницкий, и Высоцкий там снимался…
Вдруг раздается звонок Хейфица из Запорожья:
— Женя, я прошу вас приехать, у меня тут с Юрой большие неприятности! Мне нужны вы! Приезжайте!
Я говорю:
— Иосиф Ефимович, я уже дал согласие Масленникову работать с ним на фильме «Под каменным небом»!
Ведь действительно так и было! Это был второй эпизод, связанный с Норвегией, и я очень хотел поехать.
А потом позвонила Ирина Владимировна Святозарова — жена Хейфица:
— Женя, Иосифу без вас плохо, приезжайте к нему! Помогите…
Потом снова позвонил Хейфиц:
— Женя, так вы приедете? Могу я рассчитывать?
Я говорю:
— Нет, Иосиф Ефимович, я уже обещал Масленникову поехать в Норвегию.
И он сказал:
— Это вы из-за Норвегии, наверное? Я там был, скучная страна! Мы с вами поснимаем, закончим, поработаете вторым режиссером, получите постановочные, купите путевку и съездите в Норвегию, честное слово!
Я это рассказал Каплану. Каплан говорит:
— Женечка, я тебя уважать перестану, если ты поедешь к Хейфицу. Он, когда был художественным руководителем объединения, а мы снимали «Фритьоф Нансен» в Норвегии, три раза к нам приезжал посмотреть, как у нас идут дела. Между прочим, за счет картины, а не покупал путевку. А тебе, значит, советует купить путевку!
— Каплан, о чем ты говоришь, никуда я не поеду! — ответил я.
И начал работать с Масленниковым. Оператором был Розовский… должен был быть Розовский…
Масленников мне говорит:
— Женя! Розовский придумал какую-то видеоприставку к камере, она контролирует все, давай посмотрим. Они снимают режим на какой-то картине. Поедем!
Мы поехали. Режим 15 минут… и что-то видеоустановка не работает. Пока чинили, пропустили режим, и уже нельзя снимать!
И я сказал, что мы не будем снимать с этой установкой.
На следующий день, или через день, не знаю, на лестнице студии меня встречает Розовский и говорит:
— Какое вы имели право советовать Масленникову не снимать с установкой?