– Не может быть?!

– Да, она действительно погибла, но, естественно, ты здесь ни при чем.

Олеся вскочила, подбежала к Дану и, присев рядышком на диван, обняла за плечи.

– Прости, я не знала, это ужасно…

– Перестань, это, как говорится, было давно и неправда, – соврал Дан, чтобы разрядить атмосферу. – Что мы все о грустном да о грустном. Давай… во что-нибудь поиграем.

– Давай, а во что?

– Не знаю. Ну-у…

– Я знаю! Давай задавать друг другу вопросы и честно отвечать на них, только честно-честно.

– Давай попробуем.

– Нет, ты поклянись, что на любой вопрос, на любой, на любой, будешь отвечать честно, откровенно и ничего не скрывая, даже маленьких мелочей.

Дан улыбнулся, набрал полную грудь воздуха и, быстро выдохнув, сказал:

– Клянусь, клянусь, клянусь.

– Нет, ты серьезно поклянись.

– Я серьезно, Олеся, правда, спрашивай, что хочешь.

Олеся закрыла глаза и, немного подумав, спросила:

– Тебе как больше нравится целоваться, взасос или так, слегка касаясь друг друга губами?

– Ты знаешь, до сих пор в реальности у меня была только одна девушка. Я вообще не помню, чтобы мне нравилось с ней целоваться. Я имею в виду не Владу, а ту, что была до нее. А с Владой у меня это было только раз, и я не успел ничего осознать, потому что она погибла в тот же день… в тот же час.

– Ужасно! Извини, я опять тебе напомнила все это. Теперь твоя очередь спрашивать.

– Давай выпьем.

– Давай.

Они выпили. Теперь Дан закрыл глаза и задумался.

– Ты говоришь, что мы с тобой разговаривали во сне. А сексом мы во сне занимались?

– Нет. Никогда.

– Значит у тебя ко мне чисто платоническое влечение? – спросил Дан без тени разочарования.

– Не знаю. Наверно. Честно говоря, я пока не представляю нас… ну это…

– А целоваться, по-твоему, это секс или еще нет?

– Целоваться это любовь. Ты ведь не любил ту девушку? Ты ведь просто с ней встречался ради секса. Да?

– Да.

– Я считаю, если люди продолжают жить вместе и даже продолжают заниматься сексом, но не целуют друг друга в губы, значит, любовь покинула их, и они живут вместе просто по инерции.

– Да. Наверно в этом что-то есть. А ты представляешь нас целующимися?

– Это нечестно, ты мне задал уже больше вопросов, чем я тебе задала.

– Ну, ладно, твоя очередь.

– А ты представляешь нас целующимися?

– Ах, ты хитруля! Ла-адно. – Дан прищурил глаза. – Представь себе, представляю.

– И как тебе это?

– А это уже второй вопрос.

– Ах, ты-ы! – Олеся схватила его за плечи и повалила на спину. Потом, схватив его за запястья, прижала руки к дивану. – Отвечай на вопрос немедленно. Я нарушаю правила по праву сильного.

Дан резко опустил руки к бедрам. Олеся, потеряв опору, упала ему на грудь, машинально отпустив запястья его рук. Он обнял ее за плечи, преградив возможность отступа.

– Не хочу гадать. Лучше проверить на практике. – И с этими словами поцеловал ее в губы. Поцелуй был долгим, очень долгим. Потому что каждый из них не знал, что делать дальше. Олеся спасла ситуацию. Она резко выпрямилась и, усевшись ему прямо на ЭТО место, повелительным тоном сказала:

– Ты нарушил правила игры и будешь наказан!

Скромность, застенчивость и просто слабость характера часто прячутся за напускную храбрость и дерзость. Олесе просто было легче общаться с Даном в подобной обстановке, слегка превращая все в безобидную детскую игру.

– Я готов понести наказание. – Поддержал игру Дан, понимая, куда эта игра поворачивает.

Олеся вдруг вся залилась краской. Она почувствовала, как ЭТО, на чем она сидит, начало увеличиваться и твердеть у нее между ног. Она быстро встала и, выходя из комнаты, сказала:

– Мне надо сходить в одно место. Сейчас приду. А тебе приказываю лежать и не шевелиться.

Она вернулась минут через пять.

– Я придумала тебе наказание. Ты должен будешь мне рассказать по всех подробностях, как у тебя это… ну понимаешь, было в первый раз.

– Честно? – Дан немного помолчал, потом, пожав плечами, сказал. – Ничего романтического. Это случилось, когда я путешествовал в интерпространстве. Однажды я каким-то чудом попал в закрытый взрослый клуб и увидел, что они там вытворяют! У меня в штанах все заколыхалось и завибрировало, а через несколько мгновений я осознал, что мои трусы стали мокрыми. Вот и все, и вся любовь.