— А вот я привык, — сказал он. — Давайте закурим, успокойтесь. Вы едете на Дальний Восток. Поберечь надо себя.

Взор не оторвешь, до чего же богата и прекрасна наша страна, наша природа! Сколько красоты, сколько радости, и глядя на все это, хочется радоваться и смеяться по пустякам. Все, что казалось за минуту до того безнадежно тяжелым, смягчилось и потянуло вперед, к новой жизни, к новой творческой работе. А у меня было так много радужных надежд впереди! Я ехала с такой радостью на производство работать и собирать материал для диплома.

После небольшой остановки на глухой таежной станции, где вокзалом назывался вагон, стоявший чуть-чуть в стороне, шла дорога, извиваясь причудливыми кольцами, как змея.

— Забайкалье — Яблоновый хребет, — выкрикнул начальник поезда, проходя через наш вагон с проводником. — Длина 650 километров, высота 1600 метров над уровнем моря. Сейчас будет крутой спуск, к нашему составу в конце поезда прицепят второй паровоз.

— Здесь часто случаются аварии, — успокоил всех проводник и пошел дальше.

Вот вам и знаменитый Яблоновый хребет, поезд не едет, а ползет медленно-медленно. Скрипевший и стонущий паровоз с трудом удерживал состав, хвост поезда то появлялся, то исчезал. Было страшно и красиво. Я стояла, не отрываясь от окна.

Юрий сказал, что совсем недавно здесь произошла авария. На этом спуске сорвался огромный товарный состав и сгорел. Были жертвы. А наш поезд мчался и мчался все дальше и дальше, и картины менялись, как на экране.

Когда всей нашей дружной веселой компании, увлеченной карточной игрой, надоело играть в карты, взялись за домино, уверяя меня, что в дальнейшем моем морском путешествии эта игра будет мне очень полезна. Наш вагон также был самим певучим, а уж выпить по поводу и без повода — не уступал другим.

В этом изнуряющем путешествии очень кстати оказался мой день рождения, который превратили в круглосуточный праздник.

По этому случаю наши спутники убрали и вычистили соседнее купе. Из чемоданов соорудили стол, накрыли белой салфеткой. Посреди «стола» стоял огромный букет цветов в консервной банке, появилось столько бутылок и консервных банок, что почти всему составу хватило выпить, закусить, попеть и пошуметь. Наполнив стаканы и кружки разного сорта вином, все горячо поздравили меня с днем рождения. А к концу дня чуть ли не весь состав принял участие в нашем празднике, всем было весело, и вскоре уже никто не помнил, с чего же, собственно, это все началось. Цветов было столько, сколько было пустых выпитых бутылок, любая артистка могла бы позавидовать. Мои изобретательные попутчики умудрились, одним им известным способом, протереть пустые бутылки шпагатом, ловким ударом отбить у них горлышки и превратить их в вазы для цветов.

А поезд тем временем медленно и уверено, огибая бухту, в одно пасмурное туманное утро приближался к Владивостоку.

Вода в бухте была стального цвета, как и небо. Над этой свинцовой поверхностью носились стаи чаек, плавали рыбачьи лодки, баркасы.

В поезде все суетились, укладывали вещи. Куда ни глянь, чемоданы, баулы, бумага, мусор, как будто всю дорогу не убирали. Зашел проводник, побрызгал из чайника и начал мести. Пыль коромыслом, а бедные пассажиры, только что приодевшиеся и разместившиеся у окон, желая посмотреть на окрестности Владивостока, заметались из стороны в сторону, считая себя совершенно лишними в вагоне.

Поезд медленно, медленно подошел к вокзалу. Владивосток! Владивосток!!! — пронеслось по вагону, и все после долгого, утомительного пути радостно рванулись к выходу.

На перроне многие прощались со слезами, за этот длинный путь люди сблизились, даже успели завязаться какие-то романы.

Когда я вышла на перрон, меня липкой влагой окружил туман.

Ко мне бежала Тамара. За огромным букетом цветов я увидела копну каштановых волос, огромные серые глаза и счастливую улыбку Тамарочки. Наша радостная встреча была такая бурная, что многие оглядывались на нас, букет был лишний. С Тамарочкой я познакомилась еще в Бердянске, потом мы встретились в Москве, где она училась вокалу в консерватории, и по окончании получила направление в оперный театр Владивостока. Опомнились мы, когда к нам подошел шофер.

— За вами машина. Вас ждут.

Я не была такой большой шишкой, за которой надо было посылать машину, но управляющий «Дальцветметзолота» славился своей трогательной заботой о молодых специалистах.

— Приказано везти вас прямо в гостиницу «Золотой Рог».

— О нет, пожалуйста, ко мне, я ее годы ждала, — обратилась к нему Тамарочка.

— С удовольствием, куда хотите, хоть на край света, — глядя на нас, весело ответил шофер. — Я только передаю приказ хозяина.

Желание привести себя в порядок, помыться, переодеться после такого долгого пути взяло вверх, и мы поехали в гостиницу.

В гостинице нас встретил управляющий Сихотэ-Алинским комбинатом.

— Вот и приехала, а денег хватило на дорогу?

— Хватило. А вам Серебровский привет посылает.

— Спасибо, а в главке все грызня. Лучшие работники все исчезают. Сколько их сменилось при мне, не перечесть, вот и я жду своей очереди…

Я искоса взглянула на него. Ему было лет шестьдесят, он крепился, но выглядел старше.