– Таррэн сделает это лучше, - беззвучно шепнул он, и Эланна послушно замолкла.

Белка, тем временем, кажется, удовлетворилась осмотром и, оставив Владычицу в некотором недоумении, бесшумно скользнула дальше, к Элиару, рядом с которым беспокойно переминался с ноги на ногу рен позабытый всеми Эверон.

– Привет, Бел, - бодро поприветствовал ее Светлый, одновременно наступив на ногу телохранителю Эланны, чтобы тот не вздумал открывать рот.
– Я гляжу, у тебя появились новые способности? И как оно? Мне, например, ужасно нравится - отлично выглядишь! И глазки чудные! Пожалуй, когда вернусь, попрошу Милле делать иногда такие же. Ну, не сейчас, а когда с малышами все устроится... о! Ты ведь придешь к нам ко дню их рождению? Да, Бел? Ты ведь не оставишь Мелиссу в такой день? Она уже давно звала и надеялась обождать до твоего прихода.

У Белки в глазах появилась глубокая задумчивость, но потом она подошла ближе и внимательно посмотрела зятю в лицо. Долго так, настойчиво, тем самым неподвижным, откровенно пугающим взором, которым всегда славились дикие хмеры.

Элиар, как ни странно, даже не дрогнул.

– Так что?
– подчеркнуто вежливо произнес он, словно не замечая горячего дыхания на шее.
– Я могу надеяться, что храмовник на моем троне больше не появится?

Белка негромко фыркнула и, наконец, неохотно отодвинулась, оставив его в покое. Потом повернулась к застывшему, словно белоснежная статуя, рену Эверону и оценивающе прищурилась.

– Свой, - тут же отреагировал Таррэн, неотступно следую за супругой по пятам и готовясь перехватить ее в любой момент.
– Ты у него нож забрала, помнишь? И, к слову сказать, сломала недавно его о чью-то крепкую чешую. У чужих ты оружие никогда не берешь, но этот, хоть и в белом, весьма неплох. Согласись?

Рен Сорен ал Эверон удивленно округлил глаза, никак не ожидая подобной характеристики, но Таррэн этого не заметил. А Белка, задумчиво пожевав губами и настороженно обнюхав чужое горло, странно заурчала.

Растерявшийся эльф сперва решил, что ей не понравился запах, и остро пожалел, что этим утром по привычке вырядился в ее нелюбимый цвет. Но потом увидел смазанное движение и в окончательной оторопи уставился на подсунутый ему прямо под нос изящный нож из Лунной стали. Тот самый, который не так давно рен Истаэр собственноручно выковал, а потом безропотно отдал в полное распоряжение Гончей.

– Бери, - тихо посоветовал Таррэн, не сводя с супруги пристального взгляда.
– Бери и молчи.

"Но ведь Лунная сталь не меняет хозяев!" - хотел завопить эльф, однако суровый взгляд лорда заставил его проглотить заученную истину и медленно, как во сне, протянуть руку за подарком.

Рен Эверон хорошо знал, что Лунная сталь бывает коварной: созданное из нее оружие было упрямым и своевольным, не признавало чужаков и без церемоний лишало презренных воришек важных частей тела. Но, с другой стороны, сейчас нож отдавали добровольно. Да и в таком состоянии, в каком находилась стоящая перед ним женщина (драконица настоящая, а не женщина!), отказывать было себе дороже.

Рен Эверон, мысленно попросив благословения у Создателей и понадеявшись на то, что не останется сегодня одноруким калекой, осторожно коснулся мерцающей радужными бликами рукояти. На мгновение замер, ожидая самого худшего. Однако своенравный нож только чуть мигнул и продолжал покорно лежать на ладони Гончей, ничуть не протестуя против ее решения.

Наконец, эльф медленно, каждый миг ожидая непоправимого, сжал пальцы. Еще медленнее, стараясь не спугнуть неслыханную удачу, забрал чудесный подарок. А когда окончательно поверил в то, что не сошел с ума и неожиданно стал обладателем подлинного чуда, и поднял глаза - Белки уже рядом не было. Только лорд Таррэн смотрел на него с непонятной усмешкой, а в его зеленых глазах вдруг появилась неподдельная ирония.

– Легко отделался, - тихонько сообщил ошеломленному телохранителю Элиар.
– Ты ей понравился, так что не трусь - теперь ни за что не прибьет. Запомнила. И если даже ногу ей отдавишь в суматохе, только по зубам получишь и все. Ну, или ушами оборванными отделаешься.

– Например, как вы?
– устав от насмешек и еще не придя в себя от пережитого, впервые не сдержался рен Эверон.

Эл странно хмыкнул.

– Именно.

Телохранитель Владычицы хмыкнул тоже, а потом неожиданно подумал, что эти странные чужаки больше не вызывают у него неприязни. Даже страшноватое преображение супруги Темного лорда, от которой его до сих пор бросало в дрожь, заставляло испытывать только безграничное уважение и смутную зависть к тому факту, что этот эльф каким-то образом сумел обуздать свою силу. И, оставаясь Перворожденным, почему-то не утратил исконно человеческих свойств - сострадания, щедрости, милосердия. Самых простых эмоций, от которого некогда алиарцы отказались, как от чего-то ненужного. В том числе, и от любви. А сила его привязанности к жене была такова, что Белка, даже будучи в не совсем вменяемом состоянии, узнала его и послушно отступила, не тронув никого из тех, кто присутствовал в зале. И не слишком рассердилась за безнадежно испорченный (а Таррэн намеренно ударил так, чтобы дать Дракону возможность уйти) бросок. Даже сейчас, рыская по Залу в поисках чего-то неведомого, она то и дело оборачивалась к мужу, словно спрашивая его согласия, а он с мягкой улыбкой качал головой и больше ни о чем не беспокоился.

– Замечательно!
– вдруг неестественно громко прозвучал в напряженной тишине голос Тирриниэля. Отвратительно бодрый, несмотря на его усталый вид, и полный какого-то нездорового воодушевления.
– Все живы, почти здоровы и даже не сильно поцарапаны. Таррэн, как твои резервы?

– Ничего. Бел восстановила, - совершенно обычным голосом отозвался Таррэн, отчего Элиар неприлично округлил глаза, кинув на Гончую опасливый взгляд, а сама Гончая, неожиданно нахмурившись, черной молнией метнулась к возмутителю спокойствия.
– А вот тебе бы не стоило шуметь, пока тут так много народу.