– ЧП есть? – неторопливо усаживаясь напротив меня в кресло, спросил он.

– Есть, – удовлетворила я его любопытство. – Я чуть не сломала ногу в товароведческой забегаловке.

– Ерунда! Не сломала же…

– Товароведы крушат свою хибару колотушками.

– Мыши, что ли? Ерунда. Надо вызвать санэпидемстанцию…

– И у меня тетя сошла с ума. Это уже не ерунда.

– Ерунда. Ты же пока в своем уме.

– В своем. Именно поэтому мне нужна следующая неделя.

– Не понял. Чтобы тоже сойти с ума? Так здесь это легче сделать.

– Ты действительно не понял. Мне нужна следующая неделя за свой счет, чтобы пристроить впавшую в детство тамбовскую тетю в интернат для престарелых. И другого выхода нет, – повысила я голос, заметив, как пальцы шефа выбивают нервную дробь на колене. – Могу, конечно, уволиться…

– Увольняйся! – заорал шеф, вскакивая с места. – Но чтобы на работе через ту самую неделю была!

Вопрос можно было считать решенным. Уволиться в принципе не мешало бы. Есть несколько интересных и выгодных предложений. Один бывший Димкин пациент готов меня принять в любую минуту. После того как я помогла ему выиграть дело в арбитражном суде… Кстати, об арбитражном суде… В акте бюро товарных экспертиз при описании дефекта качества поступившей к нам партии лососевой рыбы экспертом допущена редкостная ошибка – она вызвала истерический смех арбитра. И не мудрено: выбросьте из слова «брюшки» букву «ш», а теперь уловите весь смысл фразы «лопнувшие брюшки с выпадением внутренностей» без нее… Вот то-то и оно!

День прошел бестолково. Несколько раз меня подмывало позвонить домой Сергею, я даже ухитрялась набрать номер, но тут же отказывалась от своего намерения. В ушах настойчиво звучал его отчаянный вопль. Что это? Действительно крик душевной боли или страх? Решила позвонить на фирму «Фарм» и узнать режим работы «веселой вдовы» Оксаны Романовны. Танюшке знать об этом не следовало. Ее вообще надо максимально оградить от всего, что связано с той страшной пятницей. Если бы не кое-какие неотложные дела, лучше было бы уехать немедленно.

Удовлетворить любопытство по поводу Оксаны Романовны не удалось – закрутилась в служебных заморочках так, что заехавшему за мной мужу пришлось немного подождать. Я, не огрызаясь, выслушала наизусть знакомую речь о предназначении женщины, определенном свыше. Когда дело дошло до конечной фразы, угодливо произнесла ее сама: «Тебя же, дурочку, жалею». Димка неожиданно обиделся и замолчал. Не помогло даже мое предложение бросить работу и сесть ему на шею. Одностороннее молчание длилось долго. Я даже устала нести всякую чепуху, подлизываясь к усталому и обиженному мужу.

– Ты мне что-то говорила о недовольстве, высказанном Корольковой Татьяной по поводу твоего отсутствия на ее похоронах… – вдруг сказал он. Поток моего красноречия мгновенно иссяк. – Можно об этом подробнее?

– Я тебе так сказала? – постаралась я удивиться. – Нет. Я говорила, что она погибла, то есть умерла…

– О чем и поставила тебя в известность. Я помню твои слова.

– Димочка, ну о чем ты говоришь? Мало ли что я могла выдать от волнения и температуры.

– Согласен. Тогда кто тебе об этом сообщил?

– «Веселая вдова», то есть Оксана Романовна, приятельница Татьяны по работе. Она звонила всем, кто был записан в Танюшкиной записной книжке.

– Хорошо. Последний вопрос: ты и Наталья были очень дружны с ней. Не похоже, чтобы горевали, а? Ну был у тебя один ненормальный всплеск, смахивающий на бред, и все. Не хочешь объяснить такую аномалию?

Опс! Последний вопрос, как всегда, призван утопить того, кто капитально заврался и уже собирается праздновать победу. Я молчала. Мы уже подъехали к дому, но выходить никто не собирался. Вернее, я-то ушла бы. С превеликим удовольствием. Да кто ж меня выпустит.

– Защитная реакция организма как довод не пойдет? – робко спросила я мужа.

– Не пойдет. Сочиняй дальше.

Вовремя подсказал! Советом я незамедлительно воспользовалась.

– Эту новость я осознала, только когда температура спала. Думала, что в бреду сама придумала. Тем более что Наташка об этом ничего не знала. Ей-то никто ничего не сообщал.

– Ну хватит врать. Я разговаривал с Сергеем, вы с Натальей приезжали в субботу на кладбище.

– А что, этого не надо было делать? Да, Наталья позвонила Танюшке утром, ей нужен был перевод какого-то лекарственного средства, знаешь же, что она заболевала, а там… Словом, мы не поверили. А после кладбища и я свалилась, и Наташка… А потом ей в голову пришла спасительная мысль – мы не видели ее мертвой, не видели, как ее хоронили, не были на поминках. И хорошо. Для нас она остается живой. И сразу стало легче. Теперь ты с тупой настойчивостью убеждаешь меня, что защитной реакции организма быть не может. Хотел увидеть мои страдания – увидишь. – Я замолчала, обдумывая, зачем Димка звонил Сергею.

– Не надо страданий. – Голос мужа звучал недовольно. – Я их каждый день на работе вижу. И если не привык, то смирился – как с неизбежным. А вот с твоими смириться не смогу. Никогда. Боялся, что ты опять что-то затеяла… Понимаешь, Сергей мне сегодня на работу звонил. Консультировался. Хочу к нему завтра заехать. Похоже, нервная система у парня дает сбой. Прямо эпидемия безумия какая-то. Сначала твоя тетушка…

– Моя тетушка свихнулась не скоропостижно. Она к этому долго шла.