– Кто я, чтобы отказывать, – ответил я. – Пойду, разумеется. И колечко своё не забуду – оно так плотно село на левый средний палец, что уж и не снимешь так просто. Да, а что там на сладкое?

И тут вперед выступил Иоганн, протягивая мне перекинутый через руку дафлкот.

– Вот. Должен сидеть как влитой. Знак принадлежности к аристократии.

– Друзья, Мари ведь считает, что на улице жарко и вообще демаскирует.

– Там, куда мы двинемся, жарко не будет никому, – ответил Амадей.

– А Беттине?

«Черт, она же мать, – хотел я крикнуть. – Куда уж ей такое».

– Это затевается ради ее самой, – сказал он.

…Пятеро в бежевых верблюжьих куртках с капюшоном вышли из подвальной двери Политехнического Музея и деловито зашагали по улице вверх.

– Сегодня в самом деле надо, наконец, разобраться с этими… источниками даровой электроэнергии, – сказал Амадей. – И с кулинарными фабриками. Раньше стоило бы, только остатних человечков жалко было питания лишать. Двух ментальщиков, я думаю, будет довольно. А ты как считаешь, Пабло? Меня и тебя. Остальные будут на подхвате.

Мы направились в другую сторону от нашего общего дома, чем обыкновенно, и развернулись шеренгой, заняв всю ширину тротуара. На опустевших улицах это выглядело странно, чтоб не сказать большего.

– А где полиция? – спросил я.

– Где прошлогодние снега, – наполовину скандировал, наполовину пропел Волк Гарри. – И все остальные человечки. Не все, однако, вымерли, просто многие переселились. Это ведь только поначалу кажется, что в городе выживать легче. В селе и воздух чище, и воды хватает, и подножный корм сугубо вегетарианский.

– А этот… высокобелковый. Он есть? Незаменимые аминокислоты, – спросил я.

– Есть. Они сами, – коротко ответил Амадей. – Но если не наступать в явное дерьмо и не уклоняться куда не следует, жить там практически безопасно. Диким собакам и медведям двуногие пока безразличны.

– Более того, – прибавил Иоганн. – Первопроходцы с изумлением обнаружили, что те из них, кто ещё не заболел, не подвержены общей заразе. И младенцы у них рождаются хоть редко, да метко: здоровыми. Расселяются человеки, между прочим, широко, опасаясь нового поветрия. Это нравится окружающей среде.

Мы двигались теперь по одному из широких и, так сказать, авантажных проспектов города – тому, где в прежние годы находились самые главные больницы страны. Многоколонные фасады в стиле ампир, разросшиеся парки за коваными решетками, гранитные глыбы с фигурами основателей – и ни единой живой души. Окраска осыпалась без единого звука, сухая листва прошлого года лежала влажным неподвижным слоем, ржавчина под сурдинку грызла железо и чугун, деревья казались вычеканены из старой бронзы. Только ветер жил здесь по-настоящему. Он упруго ударял в колокола монастырской звонницы, чьи мелкие луковки поблёскивали в перекрывающей улицу тёмной массе.

– Нам сюда, – произнёс Иоганн, поворачивая в переулок. Очередной монумент стерёг небольшое зданьице с колоннами, вполне приличного вида, что стояло в стороне от общей парадной шеренги.

– Морг, – сказали мне коротко. – Брошен без персонала.

Из узкого старомодного вестибюля лестница сразу поворачивала вниз и останавливалась перед окованной цинком дверью.

– Погреб и, натурально, холодит, как в погребе, – объяснил Амадей, возясь с тугой щеколдой. – Температуру держат реостаты, а энергия, естественно, поступает от своей тепловой электростанции. Благодаря автоматике – бесперебойно. Это пока без перебоев.

В полутёмном зале стояли каталки и лежаки, на моё счастье, порожние. Морозильник находился за другой дверью, что вообще не была заперта. Как говорили раньше, уж эти не сбегут.

– Стратегическое сырьё, – подмигнул Амадей. – Уж как монахи протестовали первое время! Похищать пробовали, это уж потом заразы испугались.

– А ее не было вовсе, – кивнул я. – Люди ведь не книги.

– Книги – и то были обвинены облыжно, сам знаешь, – кивнул Иоганн. – О том, что вирус действует по своей личной прихоти, догадались позже. Сначала пытались жечь тела или проваривать в уксусе, потом поняли, что мёртвые вообще безвредны. Мор идёт от живого к живому.

– И оттого было решено рационализировать утилизацию, – подхватил Амадей. – Уж коли технология заготовки маринадов всё равно отработана.

И он, нарочно фальшивя, запел:

– «У людей-то для штей с солонинкою чан, а у нас-то во штях удалой таракан».

– Не изображай гаёра, – оборвал его Иоганн. – Бет…

– Что – Бет? – ответила она спокойно. – Не забудь, что я присутствовала не при одном случае самовозгорания двуногой армейской тушёнки. И наблюдала конечный результат процесса. Ты лучше воскликни «Пабло».