Подобные опасения и досады у прекрасной половины российского населения появились отнюдь не на пустом месте. Кто, позвольте вас спросить, способен за такой срок выдержать осаду прелестных парижанок? Они-то вполне, с тех пор как русские вошли в Париж, успели оценить их мужскую привлекательность и, главное, щедрость.

Теперь не проходило и дня, чтобы на перекличке в полку кого-нибудь да недосчитывались. Солдатики потихоньку навсегда отчаливали из части, офицеры же обращались к начальству за разрешением сочетаться законным браком.

Самое интересное в музеях все-таки не предметы роскоши, даже высочайшего художественного достоинства и огромной ценности. В сущности, их можно увидеть во многих европейских сокровищницах. Куда интереснее взглянуть на мемориальные вещи, за которыми порой стоит такая история, что берись за перо и пиши роман. Подарок Наполеона русскому генералу Павлу Шувалову из их числа.

Случалось, долгое стояние во Франции приносило вполне зримые плоды. К примеру, подполковник С. С. Федоров, начальник инженеров в корпусе графа Воронцова, обвенчавшись с дочерью французского офицера Сидонией-Лаурой Вердевуа, готовился возвратиться домой в Россию не только с женой, но и с крошечной дочкой Софией.

Доподлинно также известно о свадьбах двух очень заметных лиц в Париже: командующего русским корпусом графа Михаила Семеновича Воронцова и кавалера многих военных орденов князя Сергея Петровича Трубецкого. Первого в недалеком будущем ожидает почетный пост новороссийского генерал-губернатора, а второго – сибирские рудники. Но тогда в Париже стрела Амура угодила одинаково в обоих: оба оказались женихами девиц, ехавших с маменьками на европейские курорты.

Избраннице Воронцова, Лизе Браницкой, к моменту венчания шел двадцать седьмой год – возраст для невесты того времени катастрофический. Ее энергичная мать поступила совершенно верно, решив, что в их Богом забытой Белой Церкви на Украине дочка может остаться в почтенном звании девицы навечно.

Другой путешественнице, Катеньке Лаваль, очаровательной толстушке, было восемнадцать. Князю Сергею – на десять лет больше. Колокола русской церкви на улице Бери заливались радостным перезвоном. Никто тогда не знал, что после венчания со ступеней церкви сойдет будущая героиня русской истории. Она первой отправится в Сибирь вслед за мужем-декабристом, проведет неразлучно с ним двадцать семь лет и умрет в ссылке. Она – княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая.

Пришел долгожданный час – герои вернулись домой, увешанные боевыми наградами, в ореоле романтической славы победителей.

Вернулся и генерал Шувалов. Сколько нежной грусти вызвал он у своей давней-предавней знакомой, княгини Шаховской: только и осознаешь, сколько тебе лет, когда видишь тех, кого знала детьми!

Маленький, неумелый танцор, страдавший по ее Лизе, превратился в прославленного военачальника и, кстати сказать, очень красивого мужчину, а она стала бабушкой очаровательной девушки. Что-то из всего этого непременно должно было получиться! Кажется, сама судьба давным-давно задумала некий сюжет, чтобы сквозь годы и испытания вести его к счастливой развязке. Так оно и случилось.

В 1816 году состоялось венчание княжны Варвары Шаховской и графа Павла Шувалова.

Жених был на двадцать один год старше невесты, что, впрочем, по тем временам совсем не выглядело редкостью.

Впервые за долгие-долгие годы Варвара Александровна почувствовала, что с ее плеч спала тяжелая ноша. Подспудная тревога за внучку, боль воспоминаний сменились умиротворением. Что ни говори, она одолела свой скорбный путь – от самого страшного в жизни дня, когда осталась с девятимесячной внучкой на руках, до того момента, когда встретила ее после венчания на пороге дома молодой супругой.

Как хватило сил? Где-то прочитала: «Бог, поражая смертью то, что мы любим, показывает нам энергию нашей души и наполняет ее Собою». Теперь ей доподлинно известно – так оно и есть.

...С Шуваловым княгиня была на редкость дружна. Не потеряв своей любознательности, она вела с ним долгие беседы, благо тому было что рассказать.

Обоих волновала судьба Первопрестольной. Но когда княгиня сказала, что собралась в Москву посмотреть собственными глазами, как там дела, проведать семейные могилы, внучка и Павел Андреевич стали дружно ее отговаривать. Мол, надо подождать, что сердце рвать – строят, говорят, Белокаменную, подымают. Генерал Голицын, сын давней бабушкиной приятельницы Натальи Петровны, там командует – через год-другой картина станет порадостнее.

Но уж если Варвара Александровна что решила – так тому и быть.

Собиралась княгиня в Первопрестольную долго и основательно. Из гардеробной изымались в круглых коробках шляпки и капоры, наряды, висевшие в несколько рядов под холщевыми чехлами. Среди них – давние, парижские. Один, синего шелка, княгиня, наблюдавшая за упаковкой вещей, тотчас вспомнила: она позировала в нем художнику Ротари. На шее у нее, если не изменяет память, была бархатка в тон платью и такая же наколка в волосах. Украшения пропали, а вот платье осталось. Сдернув чехол, княгиня приподняла охапку невесомой материи, опустила в нее лицо. Почувствовала запах туберозы – свой любимый. Как давно все это было, а материя будто новенькая, только вот она сама состарилась. Никогда особенно не любила смотреться в зеркало, а сейчас и подавно.