–А ты у нас просто на удивление сдержанный и молчаливый! – заметил Лука.

–Да, я очень сдержанный, – повторил Фрейзе, старательно запоминая это слово. – Сдержанный. А знаешь, ведь это, пожалуй, действительно так.

–А я буду вести протокол. Мы ведь по-прежнему расследуем дело об убийстве и колдовстве, – с суровым видом напомнил Луке брат Пьетро. – И то, что они попали в беду, а мы их спасли, отнюдь не доказывает их невиновности. Как раз наоборот! Хорошие женщины сидят дома и ведут себя как полагается, а не слоняются по дорогам и не попадают в лапы разбойникам!

–Их вряд ли можно обвинить в том, что они не сидят дома; ведь дома-то они как раз и лишились, а дон Лукретили вместе с главным аббатом намерены были объявить их ведьмами и отправить на костер, – раздраженно возразил Лука. – Разве можно обвинять синьору Изольду в том, что родной брат выгнал ее из дома?

–Какова бы ни была причина, но синьора Изольда и ее служанка лишились и дома, и должного присмотра, – стоял на своем брат Пьетро. – Никто из мужчин о них не заботится и не берет их под защиту. Они наверняка снова попадут в беду и станут причиной очередных неприятностей.

–Я полагал, что мы уже ответили на все вопросы, касавшиеся положения дел в аббатстве? – сказал Лука, видя, как решительно настроены его товарищи, и переводя взгляд с одного на другого. – Я думал, что наше расследование завершено и отчет о нем отослан. Или я не прав? Я считал, что эти женщины признаны невиновными – во всяком случае, в большей части приписываемых им преступлений. Я полагал, что нас вполне удовлетворили и доказательства их невиновности, разве не так, брат Пьетро?

–Да, в том, что касалось отравления монахинь с помощью белладонны и убийства сестры Августы, – согласился Пьетро, – доказательства их невиновности нас полностью удовлетворили, ибо выяснилось, что все эти преступления были делом рук сестры Урсулы. Но мы так и не установили, чем занимались эти две особы ночью в мертвецкой. Разве вы не помните, как они терзали труп усопшей? Помните, сестра Урсула еще предположила, что они отправляют сатанинскую мессу и пожирают плоть мертвой монахини?

Фрейзе кивнул и поддержал Пьетро:

–Он прав, Лука. Они должны это объяснить.

–Хорошо, я непременно спрошу об этом, – сказал Лука. – Я обо всем у них спрошу. Но вспомните, как ее братец, будучи заодно с преступницей, которая звалась сестрой Урсулой, явился на суд, более всего желая увидеть свою сестру на костре. Неужели вы не способны проявить к ней жалость? Впрочем, так или иначе, если ее ответы нас не удовлетворят, мы всегда сможем передать ее в руки дона Пикканте, хозяина этих земель. Он с той же легкостью отправит обеих ведьм на костер, как это сделал бы и дон Лукретили. Вы именно этого хотите? – Он посмотрел на их угрюмые лица. – Вам хочется видеть, как они умирают? Как умирают эти две молодые женщины?

–Мне хочется видеть, как свершается правосудие и воцаряется справедливость, – торжественно произнес брат Пьетро. – А прощать – это удел Господа.

–А мне кажется, можно было бы попросту закрыть на все это глаза и дать им возможность утром убраться отсюда, – предложил Фрейзе и направился к двери.

–Ох, прекрати, ради бога! – воскликнул Лука и увидел Изольду, как раз спустившуюся к обеду.

Она переоделась в платье, позаимствованное у жены хозяина гостиницы. Платье было из жесткой темно-синей ткани. Голову Изольда прикрыла чепцом, какие носят деревенские женщины, а свои роскошные светлые волосы убрала назад и заплела в косу. Глядя на нее, Лука тут же вспомнил, каким золотым водопадом обрушились ей на плечи из-под апостольника эти волосы, когда он на конюшне сбил ее с ног и прижал к полу; вспомнил он и легкий аромат розовой воды, всегда исходивший от нее. В этом простом одеянии ее красота вдруг неожиданно засияла столь ослепительно, что и Лука, и брат Пьетро примолкли, не в силах вымолвить ни слова.

–Я надеюсь, вам удалось немного прийти в себя и отдохнуть, – пробормотал Лука, придвигая ей стул.

Изольда улыбнулась, но глаза ее оставались опущены долу.

–Я же не была ранена, я всего лишь испугалась, так что теперь совсем уже пришла в себя. А Ишрак отдыхает и набирается сил. Утром, я уверена, ей будет значительно лучше.

Фрейзе, громко хлопнув дверью, вошел в комнату и принялся с грохотом расставлять на столе тарелки и перечислять принесенные кушанья:

–Фрикасе из курицы – они специально своего старого петуха зарезали. Тушеная говядина с турнепсом. Свиной паштет – лично я бы его, правда, есть не стал. Немного колбасы – она выглядит вполне прилично – и несколько ломтей ветчины. – Он снова вышел и вскоре вернулся с очередным подносом. – Вот марципаны с местного рынка, кстати, вкус у них почти как у настоящих, но клясться, что они свежие, я бы не стал; зато пирожки наша добрая хозяйка сама испекла, я видел, как их из печи доставали, и даже попробовал ради вашей безопасности. Могу вас заверить, они очень даже вкусные. Ну а фруктов тут у них никаких не имеется, разве что яблоки, да и те такие зеленые и кислые, что способны любого прикончить; есть еще засахаренные каштаны, они их весь год для заезжих дворян приберегают, так что за их свежесть я тоже не отвечаю.

–Извини, – повернулся к Изольде Лука, – он чудовищно болтлив.

–Ничего страшного, – с улыбкой ответила она. – Он очень обаятелен и, по всей вероятности, говорит сущую правду, что гораздо важнее.

–А вот очень даже неплохое вино, которое я, взяв на себя смелость, даже попробовал исключительно ради вас. Оно из здешних погребов, но тебе, госпожа моя, не причинит никакого вреда, – продолжал Фрейзе, которого настолько вдохновила похвала Изольды, что он, сияя самодовольной улыбкой, принялся разливать вино. – Еще есть немного слабого пива, вполне пригодного, чтобы утолить жажду; это пиво здесь варят на воде из горных ручьев, так что оно по-настоящему хорошее. Вы ведь воду-то так или иначе пить не станете, хотя здесь и воду пить можно. А если вам захочется побаловать себя парочкой яиц, так я запросто могу сварить их или изжарить.

–Ему нравится думать, что он – мой преданный слуга, но он действительно очень добр и очень хорошо ко мне относится, – тихонько сказал Изольде Лука.

–И мало того! – Фрейзе прямо-таки навис над Изольдой. – Я раздобыл на десерт весьма приятное сладкое винцо и немного чудесного свежего хлеба, только что из духовки. Пшеницы у них, разумеется, тут нет, зато ржаной хлеб очень вкусный и легкий, они в него мед добавляют – я это самолично выяснил в долгой беседе с поварихой, очень достойной и доброй женщиной. По-моему, она – отличная жена здешнему хозяину. Она, кстати, сказала, что это платье, госпожа моя, тебе куда больше к лицу, чем ей самой, и это сущая правда.