–Томмазо – мальчик хороший. Он обычно не лезет, когда его не спрашивают. Прошу прощения, коли он вас чем обидел…

–Нет, нет, он никуда не лез и вел себя вполне вежливо. Он, кстати, очень помог нам, – поспешил успокоить ее Лука.

–К тому же он очень воспитанный мальчик, и это делает честь его родителям, – добавила Изольда.

–Ваш сын вырастет крупным и сильным мужчиной, – сказала Ишрак.

Гордость осветила лицо матери.

–Это правда, он такой, – сказала она. – Я за него каждый день Бога благодарю.

–Но ведь у вас, говорят, еще один мальчик был, старше Томмазо. – Лука, отставив в сторону кружку с пивом, ласково посмотрел на нее. – Это я от Томмазо узнал. Он рассказал нам, что у него старший брат был.

Тень пробежала по широкому миловидному лицу женщины, и на нем вдруг отчетливо проступила многолетняя горькая усталость.

–Был. Да простит меня Господь, я ведь всего на несколько минут его из виду выпустила, и он… – Вспомнив пропавшего сына, она отвернулась, будучи не в силах продолжать разговор.

–А что случилось? – спросила Изольда.

–Потеряла я его. В одно мгновение потеряла, да только весь век себя казнить буду за это мгновение! Мы с ним в лес пошли, а я тогда еще совсем молодая была; присели мы отдохнуть, и я нечаянно задремала. Вот только когда через несколько минут очнулась, его уже не было. Исчез!

–Он в лесу исчез? – уточнил Лука.

Бедная мать подтвердила это безмолвным кивком, а Изольда, мгновенно вскочив со скамьи, обняла женщину, буквально силой усадила ее на свое место и тихо спросила:

–Уж не волки ли его унесли?

–Думаю, что так, – ответила та. – Даже тогда поговаривали, что волки из нашего леса на скот нападают, вот я и пошла ягненка искать, который от матери отбился. Надеялась до темноты его найти. И сынишку с собой взяла… – Она махнула рукой в сторону поля, где паслось небольшое стадо овец. – Овец-то у нас немного, каждое животное на счету. Ходили мы долго, устали, вот я на минуточку и присела. Мой мальчик сразу уснул – ему ведь тогда и четырех лет еще не исполнилось, благослови его Господь. И я с ним на руках прикорнула ненадолго. Глаза открыла, а его и нет…

Изольда, желая утешить и подбодрить бедняжку, ласково положила руку ей на плечо.

–Мы потом его рубашонку нашли, – продолжала женщина, и голос ее дрожал от непролитых слез. – Только это уже через несколько месяцев было. Один деревенский парнишка птичьи гнезда в лесу искал и увидел ее под кустом.

–Была ли на ней кровь? – спросил Лука.

Женщина покачала головой.

–Нет, дожди ее прямо-таки выбелили. Если что и было, так давно смылось. Но я все равно рубашонку эту священнику отнесла, и он отслужил мессу по невинной душе моего сыночка, а мне сказал, что я должна похоронить свою любовь к нему и родить другое дитя. Вот Господь мне Томмазо и послал.

–Жители вашей деревни поймали какое-то животное и утверждают, что это волк-оборотень, – сказал брат Пьетро. – А ты как думаешь: повинна эта тварь в гибели твоего ребенка?

Он, видно, думал, что бедная мать так и взовьется и сразу начнет обвинять оборотня в смерти сына, но она лишь устало на него посмотрела. Казалось, эта мысль не дает ей покоя уже очень давно – слишком давно!

–Конечно, я слышала об этом оборотне, – довольно спокойно сказала она. – Конечно, и мне в голову мысль приходила, что, может, это он моего маленького Стефано забрал. Но я не уверена. И наверняка не могу сказать даже, что его волки утащили. Он вполне мог просто забрести глубоко в лес и оказался так далеко от меня, что даже моих криков не слышал; он мог упасть в ручей и утонуть, мог в овраг свалиться… Я и впрямь тогда волчьи следы у ручья видела, да только следов моего сына там не было. Я все время об этом думаю, думаю каждый день, но по-прежнему не могу понять, куда он так внезапно исчез.

Брат Пьетро кивнул, скептически поджав губы, и посмотрел на Луку:

–Ты хочешь, чтобы я записал эти показания? Только пусть она под ними распишется, если сможет, или хоть знак какой поставит.

Лука покачал головой.

–Не стоит. Мы сможем это сделать и позже, если сочтем, что в этом есть необходимость. – Он встал, поклонился женщине и сказал: – Спасибо тебе за гостеприимство, милая хозяюшка. Как мне называть тебя?

Она вытерла краешком передника заплаканное лицо и ответила так:

–Я – Сара Фейрли, жена Ральфа Фейрли. Нас в этой деревне все уважают, вам каждый это подтвердит, и каждый скажет, кто я такая.

–А ты согласишься выступить свидетелем, когда мы станем судить этого оборотня?

Сара ответила ему слабой улыбкой, пряча за ней свою вечную скорбь.

–Я не люблю говорить о том, что тогда случилось, – честно призналась она. – И стараюсь вообще об этом не думать. Я пыталась поступить так, как посоветовал мне наш священник, – похоронить свое горе вместе с рубашонкой сына, но у меня ничего не вышло. И я безмерно благодарна Богу за своего второго мальчика.