— Покатаемся галопом?

— Как? В темноте? — изумился Андре.

— Если боишься, можешь не выключать свет, — успокоила его барышня и, сильно толкнув Андре в грудь, ударом сапога захлопнула дверь у себя за спиной.

К утру дождь прекратился, теплый ветерок принес запах весны, и даже уродливый фасад Тротл-Холла в лучах полуденного солнца выглядел не так ужасно. Андре закончил работу, уже распрощался с хозяевами и теперь укладывал в «форд» последнюю сумку. У дверей дома в ожидании чаевых маячил Спинк. Когда Андре захлопнул багажник, старик с неожиданным проворством подскочил к машине и почтительно распахнул перед ним водительскую дверцу. Ощутив в ладони купюру, он скосил глаза, чтобы оценить ее достоинство и не переборщить с благодарностью.

— Вы очень добры, сэр, очень добры. — Убрав двадцать фунтов поглубже в карман, он, видимо, решил, что теперь можно удовлетворить свое любопытство. — Как спалось, сэр? Не замерзли? Надеюсь, постель была удобной? — Лицо старика искривилось в многозначительной ухмылке.

Андре не мог не улыбнуться в ответ.

— В жизни так хорошо не спал. Спасибо, Спинк, — ответил он, заводя двигатель.

Я так и знал, казалось, говорило лицо старика. Догадался, когда увидел, как она смотрела на него за обедом — будто измеряла. Бойкая малышка. Вся в свою мамашу. Спинк взглянул на часы, вероятно, прикидывая, успеет ли сходить к Рите за бутылкой джина до того, как лорд Лампри пробудится от полуденной сиесты.

По дороге в Хитроу Андре с изумлением вспоминал минувшую ночь, больше всего похожую на интенсивный сеанс аэробики. Все, сказанное достопочтенной Дафной после первого приветствия, сводилось к нескольким рекомендациям технического характера и требованиям прибавить жару в критические моменты. В перерывах между заездами она допивала оставленное на тумбочке виски или дремала, совершенно игнорируя попытки Андре завязать вежливую беседу. От него явно ждали не разговоров, а работы, и он старался как мог. На рассвете Дафна оставила его совершенно истощенным и на прощанье, одобрительно похлопав по ягодицам, заметила, что у нее бывали и похуже.

В Хитроу Андре встретился с курьером из редакции, вручил ему отснятую пленку из Тротл-Холла, а потом буквально рухнул в кресло в зале вылетов. У него болели даже те мышцы, о существовании которых он раньше не подозревал. Еще одна такая ночь — и пришлось бы покупать костыли и обращаться за помощью к физиотерапевту. Даже рука, которой он набирал на мобильнике номер Люси, заметно дрожала.

— Андре! Ты где?

— В Хитроу. Жду рейса на Ниццу. Пленки в редакцию уже передал, так что можешь отправлять им счет. — Он не удержался и зевнул. — Извини. Последняя пара дней меня, похоже, доконала.

— Как там было?

— Холодно. Мокро. Странно. Повариха, дворецкий, портреты предков, везде собаки и никакого отопления. Лорд Лампри жалуется, что в наши дни невозможно загнать на крышу мальчонку, чтобы прочистить трубы. Я даже не знал, что люди еще так живут.

Люси хихикнула за три тысячи миль от него.

— Похоже, как раз подходящее для тебя место. Верхом не успел поездить?

— Лулу, у меня там минуты свободной не нашлось. Клянусь. — Что, кстати, было чистой правдой. — А как дела в Нью-Йорке?

— Нормально. Пока не слишком оживленно, но зато Стивен вернулся из отпуска, и теперь я могу хотя бы выйти на ланч.

— Отлично, считай, что я тебя уже пригласил. Сегодня вечером я встречаюсь с Сайресом Пайном, но через пару дней мы вернемся. Отведу тебя в «Ройялтон», и ты сможешь помахать ручкой Камилле.

— Тогда я захвачу оружие, — пообещала Люси.

По трансляции раздалось какое-то кряканье, и только чудом Андре догадался, что это объявили посадку на его рейс.

— Лулу, я позвоню тебе из Ниццы.

— Ах, вот куда я бы с удовольствием слетала на ланч. Удачной поездки!

Андре отключился, едва опустился в свое кресло в конце самолета. Засыпая, он еще успел представить себе, как сидит вместе с Люси в открытом кафе с видом на Средиземное море. Стюардесса, которая подошла, чтобы разбудить Андре перед взлетом, увидела на его лице счастливую улыбку.

По предложению Сайреса Пайна они заказали номера в «Красивом береге», небольшом симпатичном отельчике сразу за Английской набережной, неподалеку от Оперы. По утверждению Сайреса, там обычно останавливались приехавшие на гастроли дивы, а он всегда испытывал к ним слабость из-за монументальных бюстов. Сайрес прибыл в Ниццу через Париж и поселился в отеле на пару часов раньше, чем Андре. У портье он оставил для компаньона записку: «Пошел искать жареную рыбу с картошкой. Встретимся в баре в десять».

Андре перевел часы на французское время и обнаружил, что у него есть в запасе полчаса. Он распаковал сумку, внимательно осмотрел себя в поисках царапин и синяков, а потом принял настоящий горячий душ. Чувствуя, как тугие струи воды смывают с тела боль и усталость, Андре поклялся себе, что никогда больше слова плохого не скажет о французских водопроводах. Через десять минут он спустился в бар новым человеком.

Пайн появился вскоре после десяти, как всегда щеголеватый и немного театральный, в костюме из клетчатого твида и темно-лиловой бабочке. Он был переполнен — во всех смыслах только что съеденным обедом.