Моя жизнь с Бхагаваном научила меня ценить веру, послушание и самоотдавание. Когда я подчинялся словам Бхагавана или полностью верил в то, что он позаботится обо всех моих духовных и физических потребностях, все шло хорошо. Когда же я пытался самостоятельно лепить свою судьбу (вроде тех моментов, когда я отправился жить в пещеру и когда убежал в Полур), все шло наперекосяк. Жизненные уроки научили меня, таким образом, ценности и необходимости полного самоотдавания. Если ты полностью отдаешь себя Бхагавану; если ты живешь согласно его словам, не обращая внимание на все прочее; если у тебя достаточно веры в Бхагавана, чтобы перестать строить планы на будущее; если ты можешь прогнать все сомнения и волнения, веря во всемогущество Бхагавана, – тогда и только тогда Бхагаван повернет и сформирует для тебя обстоятельства, преобразив их так, чтобы твои духовные и физические потребности всегда были удовлетворены.

Еще раньше я упоминал, что ходил повидаться с Бхагаваном каждый вечер. Обычно я навещал его между 9 и ю вечера, слушал его учение и, как мог, проникался его наполненным милостью молчанием. В течение этого времени у меня было одно маленькое преимущество: Бхагаван часто просил меня вынуть колючки из своих стоп. Он давал мне это задание потому, что чувствовал, что я справлюсь с этим лучше обычных служителей. В стопы Бхагавана часто впивались колючки, поскольку он никогда не носил сандалии. Пока я удалял колючки, Бхагаван часто озабоченно спрашивал меня: «Тебе хватает зрения, чтобы увидеть все колючки? Ты видишь то, что делаешь?»

Однажды он спросил меня: «Ты вытаскиваешь новые колючки или старые?» На этот вопрос было трудно ответить. Бхагаван нередко ходил с колючками по нескольку дней и даже недель, не подозревая о них.

Эти вечерние посещения были для меня особым временем. Каждый раз, когда я приходил к нему, Бхагаван всегда говорил со мной с большой любовью и вниманием. К сожалению, как я вскоре обнаружил, этот период моей жизни близился к завершению.

Несколько дней спустя, когда я вошел в холл, Бхагаван закрыл голову и лицо дхоти и отказался смотреть на меня. Это было очень странно. Как правило, он приветствовал меня несколькими дружелюбными словами всякий раз, когда я входил в холл. Он повел себя точно так же два последующих вечера.

На третий день я спросил его: «Почему Бхагаван закрывает лицо, подобно мусульманской женщине, каждый раз, когда я вхожу в холл? Означает ли это, что мне не следует больше приходить?». Бхагаван ответил достаточно таинственно: «Я просто веду себя, подобно Шиве. Зачем ты говоришь со мной?»

Первая фраза ответа Бхагавана – дословный перевод фразы, более привычный смысл которой таков: «Я сижу здесь, просто занимаясь своим делом». Я истолковал это как указание на то, что Бхагаван больше не хочет, чтобы я приходил к нему. Я вышел из холла и встал под деревом. Через некоторое время Бхагаван позвал меня обратно в холл. Я заметил, что в этот момент там больше никого не было.

«Кто ты – атеист, не верящий в Бога?» – спросил Бхагаван. Я был в слишком большом недоумении, чтобы отвечать. «Тот, у кого нет веры в Бога, – продолжал Бхагаван, – будет совершать множество грехов и бедствовать. Но ты – зрелый преданный. Когда ум достигает зрелости, и в этом зрелом состоянии ты думаешь, что отделен от Бога, ты впадешь в то же состояние, что и атеист, у которого нет веры в Бога. Ты – зрелый садхака (духовный ищущий). Тебе больше не требуется приходить сюда. Оставайся в Палакотту и занимайся медитациями там. Старайся уничтожить представление о том, что ты отличен от Бога».

Я покинул ашрам и никогда больше не возвращался обратно. Хотя мой домик находится всего в двухстах ярдах от ворот ашрама, я ни разу не навещал ашрам с того памятного дня в сороковых годах.

Где-то через двадцать дней, проходя через Палакотту, Бхагаван подошел ко мне, улыбнулся и сказал: «Я пришел получить твой даршан». Я был потрясен, услышав такие слова от Бхагавана, хотя и знал, что он шутит. Когда я попросил у него объяснения, он сказал: «Ты послушался моих слов. Ты живешь просто и смиренно, как я и учил. Разве это не прекрасно?»

Хотя Бхагаван попросил меня больше не приходить в ашрам, я по-прежнему думал, что волен говорить с ним, когда он бывает в Палакотту. Бхагаван вывел меня из этого заблуждения вскоре после того, когда я пошел повидаться с ним, пока он гулял по холму. Он повернулся ко мне и сказал: «Ты счастливее меня. То, что ты должен был дать, ты дал. То, что я должен был дать, я дал. Зачем ты все еще приходишь ко мне?»

Это были его последние слова, обращенные ко мне. Я подчинился его указаниям и никогда больше не подходил к нему. Я по-прежнему получал даршан Бхагавана, когда он приходил в Палакотту во время своей ежедневной прогулки, но мы никогда больше не говорили друг с другом. Если мы случайно встречались, он проходил мимо меня, делая вид, что не заметил меня.

Бхагаван однажды сказал мне: «Не цепляйся за форму Гуру, ибо она исчезнет; не держись за его ноги, ибо его служители остановят тебя. Истинный Бхагаван пребывает у тебя в Сердце как твое собственное Я. Это то, кем я на самом деле являюсь».

Разорвав личностную связь между нами, Бхагаван пытался заставить меня осознать, кем он является на самом деле. Бхагаван часто говорил мне, что мне не следует присваивать Я имя и форму или считать его некой личностью.

Однажды, когда мы осматривали статую богини, которую украсили для празднования Наваратри [59] в ашраме, он предостерег меня: «Не верь в реальность этой статуи. Не верь, что Господь имеет какую-либо форму. Я всепроникающе. Не думай, что оно ограничено формой тела, даже если это тело божества».