— Напомни, почему ты на мне женился.

— Я сделал это для того, чтобы ты смогла сохранить право опеки над Пейтон.

— Нет, это причина, по которой я вышла за тебя замуж. Ты сделал мне предложение ради «Эф-Эм-Джей», потому что боялся, что я уволюсь. Со временем ты запутался в своих чувствах и потерял нить происходящего. Но компания по-прежнему должна быть для тебя на первом месте.

Его глаза потемнели.

— Она не должна быть важнее, чем моя жена.

— Напоминаю, что до того, как стать твоей женой, я была твоей помощницей. Исполнительной, компетентной, организованной — в общем, лучшей из всех, что у тебя когда-либо были. Ты поэтому на мне женился. Ради своей компании. — Она положила ладонь ему на щеку и слегка опустила его лицо, чтобы посмотреть ему в глаза. — На первом месте у тебя «Эф-Эм-Джей». Так было всегда, и в этом нет ничего предосудительного.

— Прекрати! — прорычал он, резко отстранившись. — Не тебе принимать решение.

Она печально улыбнулась:

— Думаешь, моему дяде не все равно, кто из нас капитулирует?

— Упрямая бунтарка уступит своему дяде? Невероятно, — усмехнулся он, но в глазах его была боль.

— Если я соглашусь аннулировать наш брак, «Эф-Эм-Джей» получит контракт, — спокойно произнесла Уэнди, хотя ее сердце разрывалось на части.

— Я не готов отказаться от нашего брака ради какого-то дурацкого контракта для «Эф-Эм-Джей».

— А я готова. Ты не единственный, кто любит эту компанию и верит в нее. Еще я верю, что благодаря тебе она станет еще более успешной, даже когда меня там уже не будет. Не разочаровывай меня, хорошо?

— Ты просто возьмешь и уйдешь? — спросил Джонатан, внутри которого все клокотало от ярости.

— Мне следовало это сделать с самого начала.

— Нет. Я так не думаю. И не думаю, что ты на самом деле так думаешь. — Схватив ее за руку, он резко развернул ее. — Если ты действительно хочешь от меня уйти, уходи. Я это переживу. Только не говори мне, что делаешь это ради «Эф-Эм-Джей». Не лги себе.

— Хочешь знать правду? Хорошо, я тебе ее скажу. Я знаю, как важна эта сделка для тебя лично, и не могу допустить, чтобы ты от нее отказался ради меня. Если бы я это допустила, ты бы потом меня возненавидел, и я бы не смогла этого вынести.

— Не забывай, что мы вместе спали. Ты не сможешь аннулировать наш брак. Я не позволю тебе так просто от меня уйти.

Уэнди встретилась с ним взглядом. В ее глазах было столько боли, что у него защемило сердце.

— Я с самого начала знала, что мне будет непросто от тебя уйти, — грустно улыбнулась она, после чего покинула ванную, оставляя за собой на полу маленькие лужицы.

Джонатан с минуту стоял на месте как вкопанный, затем, сменив мокрое полотенце на сухое, побежал следом за ней, не обращая внимания на любопытные взгляды своих родственников. В хозяйской спальне не было ни Уэнди, ни Пейтон. Заглянув в комнатку, где они провели ночь, он увидел только растерянную Натали, сидящую на кровати.

— Она забрала Пейтон? — спросил он.

— Да, она только что была здесь, схватила ребенка и сумку и убежала. Где...

Не дослушав до конца, Джонатан побежал на улицу, игнорируя смех взрослых и вопрос Сары: «Мама, почему он голый?»

Выскочив на крыльцо, он увидел Уэнди, садящуюся за руль его «лексуса». Придерживая одной рукой спадающее полотенце, он побежал к машине, но она уже сдвинулась с места.

Растерянный, он стоял посреди лужайки в одном полотенце и смотрел вслед удаляющемуся «лексусу».

Она забрала его машину. Как ему теперь возвращаться домой?

Черт побери! Поскольку она уехала, забрав с собой Пейтон, у него больше нет дома.

Отель «Эллингтон-Хаус» находился на Мэйн-стрит в двух кварталах от «Кьюти Пайз». Припарковавшись на стоянке, Уэнди взяла с заднего сиденья сумку, достала из нее сарафан и переоделась.

Когда она звонила своей матери, ее семья только собиралась завтракать на веранде отеля. Если повезет, она застанет всех там.

Взяв Пейтон, она глубоко вдохнула, вошла в вестибюль и поднялась на второй этаж, где находился ресторан. Не обращая внимания на массивную дубовую мебель и антикварные статуэтки, которыми был украшен зал, она прямиком направилась к двери, ведущей на веранду.

Ее семья сидела за столиком с видом на Мэйн-стрит. На их тарелках из тонкого фарфора были яйца пашот с голландским соусом. Никаких домашних вафель с бананом и шоколадом.

Подойдя к концу стола, за которым сидела Мема, Уэнди сообщила всем собравшимся:

— Хорошо. Ваша взяла.

Лицо дяди Хэнка расплылось в улыбке. Глаза Хелен заблестели так, как будто ей в качестве гарнира положили на тарелку бриллианты. Выражение лица Хэнка-младшего не изменилось. Он выглядел скучающим с того самого момента, как приехал в Калифорнию.