Конечно. При чем здесь Стругацкие?

Да так… Еще цитата. Кажется, из «Понедельника»… Там один персонаж говорит другому: «Шиш ты видишь». А другой удивляется: «Я вижу шиш?»

Это не из «Понедельника».

Неважно. Цитата правильная.

Я вижу шиш?

А кто?

Ты хочешь сказать…

Проехали. Ничего я не хочу сказать. Это твой выбор, верно? Ты эту ветвь выбрал, ты на ней оказался, сам решай, куда тебе теперь двигаться. За Тиной ты не пошел, Зою упустил… Не пойду я с тобой ужинать.

При чем здесь… Какое отношение ужин имеет…

Прямое. И ты это поймешь… когда-нибудь.

Послушай, Ира… Я все понимаю, неужели ты думаешь, что я такой… совсем ничего в жизни… одни числа и формулы в голове…

Я так не думаю, в том-то и беда.

Беда?

Твоя.

Послушай… Как ты считаешь: можно любить двух женщин одновременно?

Я могу ответить на вопрос: можно ли любить одновременно двух мужчин? Отвечаю: можно. Учти: это мое личное мнение. Личный опыт. К тебе и вообще к кому бы то ни было не имеет никакого отношения. Можно. Потому что любовь… Кстати, ты можешь дать определение? Ты физик, математик, нобелевский лауреат, ты все раскладываешь по полочкам. Все у тебя точно, как в аптеке. Что такое любовь?

«Любовь – это сон упоительный, свет жизни, источник живительный»… Как там дальше…

Опять цитата?

Ростан. «Принцесса Греза». Понимаешь, для меня Тина – та самая принцесса Греза.

Журавль в небе.

А Зоя…

Синица в руке.

Ну, зачем так…

Верно. Не так. Синица не в руке, а на ветке – и тебе лень протянуть руку, чтобы… Ты спросил: можно ли любить двух женщин, и я сказала «да». Потому что любовь бывает… Она разная. Одна как погружение в глубину, когда схватывает легкие и трудно дышать… Другая – как полет в стратосферу, когда дыхания не хватает, и ты хватаешь ртом воздух… Бывает третья любовь – когда сидишь рядом, держишь за руку, и все спокойно, все так мирно и уютно… И четвертая… Может, десятая даже. Все разные. И почему это не происходит одновременно… Знаешь, мне кажется, что от лености человеческой. Жизнь такая короткая. И можно… Мы просто обязаны успеть все. Ведь второго раза не будет.

Ты гедонистка? Эпикурейка?

Я женщина. На все сто.

Это у вас в журнале такие…

Оставь журнал в покое. Мы тут вдвоем.

И камера пишет.

Выключить?

Как хочешь.

Я не гедонистка и не эпикурейка. Я знаю, о чем ты спрашиваешь. Семья, дети, продолжение рода. Семья – это любовь. И если любовей может быть сразу много, то как же семья…

У мусульман…

Ты еще мормонов вспомни. Конечно. Это вопрос культуры, общественной, морали, все это явления социальные, к истинной природе человека…

Не относящиеся?

Мы будем спорить на философские темы?

Нет. Я спросил. Ты ответила. Я понял. И я тебе скажу: я люблю Тину. И Зою тоже. Я думал, что должен выбрать. И пока не выберу…

До тех пор будешь стоять у окна и смотреть вслед. Обеим. Тину ты больше не видел?

Нет. То есть… Вижу все время. Ты же понимаешь: сейчас это не проблема.

Да. Я потому и удивлялась, что ты… Вы там с ней вместе? Или там ты тоже только… Как в стихотворении Светлова: «Я мужем ей не был, я другом ей не был, я только ходил по следам…»

Не надо так. Там мы вместе, да.

А с Зоей…

Там нет Зои.

Почему же здесь ты…

Не знаю. Трушу, наверно. Что я ей скажу? А она… Как ты сказала… Из «Обыкновенного чуда». «Ты прозевал этот день»…

Ладно. Это твои проблемы. Извини, что я на тебя напала, но меня бесит, когда люди… мужчины особенно… миры вы можете себе выбирать, а женщину, любовь… Так мы поговорим сегодня о десятом августа?

Мы о нем и говорим.

Ты сказал, что день Ч был не тогда, когда это считается и признано всеми, а тогда, когда ты стоял у окна, как дурак…

Конечно. Именно тогда и произошла эта маловероятная склейка… просто… положительная обратная связь.

Расскажи, что было потом.

Зачем? Уж это всем известно.

Наших читателей интересует твое личное восприятие десятого августа и тех событий. Как будущий нобелевский лауреат воспринял то, что возникло в результате его математических и физических изысканий?

Какой слог… Может, придумаешь не такую замысловатую формулировку? Ваш читатель может и не понять…

Наш читатель не такой дурак, как тебе, может быть, кажется. Ладно, формулировку я потом подработаю. Ответить ты можешь?

Конечно. Давай я все же по порядку, ты опять перескочила через целую эпоху… Статья осталась в сети, и на следующий день Вигнер из Принстона написал заметку с решением проблемы связки – об этом тоже говорилось в моей нобелевской речи. Связка трех квантов – заметь, что сама идея существования трех видов темного поля – ментального, экспериментального и физического – ни у кого возражений не вызвала, потому что все уже были к восприятию такой идеи подготовлены – и моими статьями, и работами того же Вигнера, а еще Полански из Кракова, Зоммерфельда с сотрудниками из Сиднея… в общем, многие в этом поучаствовали, конечно. А я… Что я? У меня была апатия. Депрессия. Мне было все равно. Я уже понял, что произошло, а мир – еще нет. Я сидел дома, не ходил на работу, сказался больным, да я и был болен, все представлялось в мире ненужным, неважным, ничего не хотелось, только стоять у окна и пялиться в пространство между двумя домами… Иногда выходил из своей комнаты в мир… в сеть, то есть, а там все бурлило, мою статью обсуждали, дополняли, развивали, мой почтовый ящик был забит письмами от коллег, комментариями… я ничего не читал, просто опорожнял ящик… и опять смотрел в окно. Несколько раз видел Зою, она гуляла во дворе с мальчиком. По-моему, даже видела меня в окне… Во всяком случае, поднимала голову и смотрела… Пару раз выходил за продуктами. Потом – сам не знаю почему – сел и написал комментарий к собственной статье, дополнил предположение о трехквантовой модели расчетом переброса квантов, находящихся в активном состоянии… Сейчас это называется «Вторая задача Журбина». Вообще-то я был уверен, что эту задачу уже и без меня поставили и решили за то время, что я не следил за публикациями. Оказалось – нет. Все занимались частностями, а следующий шаг опять сделал я. Наверно, это закономерно. Я не сравниваю себя с Эйнштейном…