кто так красив и благороден,

тот верен слову, честен и свободен".

Северин понял со стыдом -- проиграно сраженье

его гордыни и её открытости, тепла.

Затем беседа изменилась, гармонично потекла.

Он вдруг почувствовал -- она ввела его в Свои Владенья.

И он ей подчиняется и следует за ней.

Такого не было ещё в чреде прожитых дней.

Так начиналось все и нравственно, и странно,

не в стиле современного романа.

15

. . . . . . . . . . . .

16

Лицом её и ритмом линий абсолютных поражён,

имея искренний и благородный дух,

художник наш сказал об этом вслух.

И о её портрете вдруг подумал он --

"Вы согласитесь несколько бесценных вечеров

мне уделить, чтоб написал я Ваш портрет?

Гарантии шедевра, скажем честно, нет...

Зато он будет в духе старых мастеров.

Из Ваших глаз струится удивительный поток...

И я, надеюсь, отразить его бы смог,