Пальмерстон шлепнул рукой по столу и крикнул:

— Черт побери! Как вы осмелились спрашивать меня?

Бёртон ответил очень тихим, едва слышным голосом:

— В 1853 году я однажды зашел на арабский рынок. Негритенка или девочку-негритянку можно было купить всего за тысячу пиастров, [90] евнуха — за две тысячи. Девушки из Эфиопии и Кении стоили значительно дороже: их кожа, шелковистая на ощупь, остается холодной в любую жару. Перед продажей рабыням калечат гениталии, чтобы они не могли получать удовольствия от близости с мужчиной. Теоретически, это должно не дать им сбиться с пути истинного. Эти раны…

— Хватит, хватит, я понял вас! — прервал его Пальмерстон. — Очень хорошо, я вам отвечу. Выиграв войну, конфедераты окажутся в долгу перед Британией. И в качестве возмещения я потребую отмены рабства.

— А если они откажутся?

— Тогда я перекрою им морскую торговлю.

— Это большая страна.

— Может быть, это и большая страна, сэр, но за мной стоит целая империя, которая намного больше. И если они хоть на йоту проявят неблагодарность, я, не колеблясь ни секунды, присоединю к ней нашу бывшую колонию.

— Боже мой! — Глаза у Бёртона округлились.

— Империи требуются ресурсы, Бёртон, вот почему вся Европа устремилась в Африку. Но проклятый континент оказался крайне непокорным — возможно, с Америкой нам повезет больше. Очень многие ее части были нашими в прошлом, и все они могут стать нашими в будущем.

— Вы, конечно, шутите?

Пальмерстон еще шире вытянул губы:

— Возможно, вам не хватает воображения, которое необходимо политику.

— Но как вы сумеете оправдаться?..

— Оправдаться?!.. Оправдаться перед кем, сэр?

— Перед избирателями.

Пальмерстон откинул голову и издал смешок, похожий на треск:

— Они уже выбрали меня, Бёртон. И пока я занимаю это место, я буду делать то, что считаю лучшим, нравится это им или нет. [91]

Бёртон изумленно покачал головой:

— Вы, политики, сделаны из другого теста.

Пальмерстон вынул из кармана пиджака серебряную табакерку, щелкнул крышкой, высыпал понюшку табаку на тыльную сторону правой ладони, поднес ее к носу и вдохнул.

— Найдены восемь винтостульев Стэнли.

Бёртон заморгал при внезапном изменении темы и выпрямился:

— Где?

— Около деревни Нтобе, к юго-западу от озера Альберт… [92]

— Укереве Ньянза, [93] — поправил Бёртон.

— Называйте как хотите. Их нашел один арабский торговец. Он… извините меня… — Пальмерстон отвернулся и смачно чихнул, потом посмотрел на Бёртона левым глазом; правый, повернувшись в глазнице, уставился в потолок. — Он привез их Кристоферу Ригби, нашему консулу в Занзибаре.

— А сам Стэнли?

— Ни единого следа. Газетчики уже изловили вас?

— Нет. Я вернулся только вчера. Если кто и поймал меня, то только бессонница.

— «Таймс», «Глоб» и «Империя» призывают к новой экспедиции — миссии спасения. Все они сошлись на том, что есть только один человек, который в состоянии возглавить ее.

— И кто же?

— Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон.

Бёртон сжал зубы. Потом прочистил горло:

— Тогда я начинаю подготовку…

— Нет. Вы заняты.

— Но, конечно, я…

— Я запрещаю: вы выполняете поручение самого короля — вы нужны здесь. Я поговорил с сэром Родериком Мурчисоном: по его рекомендации правительство профинансирует экспедицию Бейкера и Петерика.

Бёртон зло посмотрел на Пальмерстона и промолчал.

— Кстати, о винтостульях, — продолжил премьер, не обращая внимания на выражение лица исследователя: — Его Величество приказал передать вам второй, для мистера Суинберна. Наш монарх был весьма впечатлен тем, как юный поэт помог вам разгадать загадку Джека-Попрыгунчика.

— Благодарю вас, милорд.

— Вы получите его на этой неделе.

Премьер протянул руку вытащил из ящика стола пачку документов и, слегка смущенно, надел пенсне; скрытый дымчатыми линзами правый глаз скользнул на место. Пальмерстон уставился в бумаги.

— Ваш ужасный почерк резко улучшился, — заметил он. — Похоже, теперь я смогу читать эти отчеты, не напрягаясь.

— Я использую пишущую машину.

— Неужели? Не знал, что подобная штуковина существует. Н-да, вы были заняты этим летом: «Дело вампиров на Тоттенхем-Корт-роуд», «Человек, который прыгнул», «Тайна сестер милосердия», «Загадка вежливого болтуна»… Вы заработали свой гонорар, хоть я и не в восторге от вашей привычки называть отчеты так пышно: это ведь правительственные документы, а не бульварное чтиво. Впрочем, в остальном я очень доволен вашей работой. — Он посмотрел на Бёртона поверх очков: — А что там с делом Тичборна? Почему я до сих пор читаю о нем в утренних газетах? И что вы делали за морем последние три недели?