Неожиданно глаза отца наполнились слезами. Эмили отвернулась, чтобы не смущать его. Она встала и подошла к окну, чтобы дать ему время взять себя в руки.

— Была ли другая женщина после нее? — спросила она наконец. Лучше узнать все с первой попытки.

— Нет, — ответил он удивленно. — Нет! Конечно, нет! Почему ты спрашиваешь, Эмили?

Девушка хотела быстро придумать какую-нибудь ложь, чтобы он даже не догадался, в чем она его подозревала. Глупо, но теперь ей хотелось защитить его. Эмили думала, что никогда не простит ему, что он обидел маму, но сейчас ей почему-то хотелось защитить его, как будто это он пострадал. Это было новое ощущение для нее, причем не совсем неприятное.

— Для мамы, конечно, — ответила Эмили. — Можно простить одну ошибку, особенно если она совершена много лет назад. Но нельзя простить что-то, что повторяется снова и снова.

— Ты думаешь, мама будет того же мнения? — Его голос звучал душераздирающе, разве что не жалобно.

Эмили это немного смутило.

— Я должна спросить ее, — быстро сказала она. — Мне кажется, она сейчас лежит внизу. Горюет о Саре.

Отец встал.

— Да, я знаю. Я понял, как много она значила для меня.

Он обнял дочь и нежно поцеловал в лоб. Она вдруг прижалась к нему и заплакала — о Саре, о себе и о каждом из семьи…

Поздним вечером зашел Джордж Эшворд, чтобы выразить свои соболезнования. Естественно, они были выражены всей семье, и поэтому он был приглашен Эдвардом в комнату для приемов. Чтобы соблюсти правила, был предложен чай — и, также согласно правилам, Эшворд от него отказался. После этого он спросил, может ли поговорить с Эмили.

Она пригласила его в библиотеку. Эшворд закрыл за собой дверь.

— Эмили, я очень сожалею. Может быть, я не должен был приходить так скоро, но мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, что меня не тронуло ваше горе. Я понимаю, глупо спрашивать об этом, но могу ли я вам чем-то помочь?

Эмили была тронута и удивлена такими чувствами, которые оказались глубже, чем если бы Джордж был движим только хорошими манерами. Она желала — и, конечно, планировала — выйти за него замуж в свое время. Она по-настоящему любила его, но не предполагала в нем такой чувствительности. Это было приятное открытие; оно несколько пригасило в ней ту настороженность к людям, которую она с некоторых пор стала в себе ощущать.

— Спасибо, — сказала Эмили и продолжила, осторожно подбирая слова: — Очень благородно с вашей стороны предложить это, но здесь действительно ничего не поделаешь. Мы просто должны пережить эту утрату, прежде чем почувствуем, что можем снова воспринимать мир.

— Я полагаю, полиция еще не знает, кто убийца?

— Думаю, что так. Я начинаю сомневаться, что они когда-нибудь узнают. Фактически, я слышала, как какой-то глупый слуга недавно предположил, что это был не человек, а какое-то сверхъестественное создание — вампир или демон…

Она издала короткий звук, который должен был изображать презрительный смех, но тут же смолкла.

— Вам не понравилась эта мысль? — неловко спросил Эшворд. — Не так ли?

— Конечно, нет! — ответила Эмили с неприязнью. — Это кто-то с Кейтер-стрит или с соседней улицы. Кто-то, кто страдает ужасной формой сумасшествия, заставляющего убивать. Я не знаю, делает ли он это по какой-то особой причине, или же просто потому, что несчастные женщины просто находились рядом с ним, когда у него был приступ безумия. Но он человек, в этом я уверена.

— Почему вы так уверены, Эмили? — Джордж облокотился на спинку одного из кресел.

Она посмотрела на него с любопытством. Это был мужчина, за которого она намеревалась выйти замуж, чтобы провести с ним остаток жизни, довериться ему. Джордж был необыкновенно красив; более того, он нравился ей, а сегодня — особенно, потому что, неожиданно для нее, действительно беспокоился о ней.

— Потому что я не верю в монстров, — заявила она. — Дьявольски злой человек — возможно, и безумец, но не монстр. Я думаю, он хочет, чтобы мы поверили, что он таков, потому что тогда мы перестанем искать его среди нас. Может быть, даже вовсе перестанем искать его.

— Какое вы практичное создание, Эмили, — сказал с улыбкой Джордж. — Вы когда-нибудь делаете что-то глупое?

— Нечасто, — сказала она и тоже улыбнулась. — Вы бы предпочли, чтобы я делала это чаще?

— Бог мой, нет, конечно! Вы идеальное создание. Вы выглядите женственной и очень хрупкой; вы знаете, когда говорить, а когда лучше промолчать. И, кроме того, у вас имеется безусловный здравый смысл, не хуже чем у мужчин.

— Благодарю вас, — сказала Эмили, покраснев от удовольствия.