— Да, с семнадцати лет.

— Почему? Почему вы захотели стать полицейским? Здесь вам приходится иметь дело с таким количеством… — Она не могла найти точных слов для всего того убожества и нищеты, которые себе представляла.

— Я вырос в деревне. Мои родители состояли на службе — мать кухаркой, отец лесничим. — Он скривился, как бы вспомнив о разнице их положений. — Они состояли на службе у знатного богатого человека. У него были дети, один сын — примерно моего возраста. Мне было позволено сидеть в классной комнате во время уроков. Мы играли вместе. Я знал о деревне больше, чем он. У меня были друзья среди охотников, браконьеров и цыган. Все это было захватывающе интересно для сынка из господского дома с множеством сестер и бесконечными уроками. Однажды из поместья были украдены фазаны. Обвинили моего отца. Его судил выездной судья и признал виновным. Отец был сослан в Австралию на десять лет. Естественно, в душе я был уверен, что он не делал этого. Я потратил много времени, чтобы доказать это, но не преуспел. Вот тогда я и решил…

Шарлотта представила себе ребенка, полного заботы и отчаяния, смятенного и мучающегося от несправедливости. Она почувствовала нежность к нему, и это напугало ее. Девушка быстро встала и вздохнула.

— Я поняла. И вы оказались в Лондоне. Как интересно. Спасибо за то, что вы мне рассказали. Сейчас я должна возвращаться домой, а то домашние будут волноваться.

— Вы не должны идти домой одна, — нахмурился он. — Я пошлю с вами сержанта.

— Я думала, что, возможно, вы захотите поговорить с Милли, и взяла ее с собой.

— Я не вижу причин, почему я должен говорить с ней сейчас. Но я рад, что вы догадались взять ее с собой. — Он улыбнулся и помахал рукой. — Прошу прощения за мои сомнения в вашем здравом смысле.

— До свидания, мистер Питт. — Шарлотта пошла к двери.

— До свидания, мисс Эллисон.

Она знала, что он стоит в дверях, наблюдая за ней, и из-за этого была жутко неловкой. Она чуть не упала, переступая через порог; ей пришлось схватить Милли за руку, чтобы не потерять равновесие. Почему самый обычный полицейский заставляет ее чувствовать себя такой… такой растерянной?

Через три дня Шарлотта посетила дом Абернази. Она была там одна, потому что Сара и мама находились буквально за углом, у викария.

— Хотите еще чаю, мисс Эллисон? Так благородно с вашей стороны посетить нас.

— Благодарю вас. — Шарлотта подвинула свою чашку. — Приятно видеть, что вы выглядите намного лучше.

Миссис Абернази мило улыбнулась.

— Когда снова видишь в доме молодых людей, это помогает. После смерти Хлои так долго никто не заходил… По крайней мере, мне так казалось. Никто, особенно молодые люди, не хочет посещать дом в трауре. Слишком чувствительное напоминание о смерти, когда каждый хочет думать о жизни.

Шарлотта хотела успокоить ее, дабы та не полагала, что друзья Хлои оказались бездушными и думали больше о своих развлечениях, чем о ее горе.

Она подалась немного вперед:

— Может быть, они не хотят вторгаться? Когда кто-то глубоко шокирован, он не знает, что сказать. Невозможно поправить положение, и каждый боится быть неуклюжим, боится ухудшить положение, сказав что-нибудь глупое…

— Вы очень добры, моя дорогая Шарлотта. Я хотела бы, чтобы бедняжка Хлоя искала таких друзей, как вы, а не таких безголовых, какие у нее были. Все началось с этого ужасного Джорджа Эшворда…

— Что? — Шарлотта так удивилась, что забыла о всякой вежливости.

Миссис Абернази посмотрела на нее с легким недоумением:

— Я не хотела, чтобы Хлоя была так дружна с лордом Эшвордом. Я знаю, что он джентльмен, но иногда знатные особы имеют такие странные привычки, которые даже мы, люди не из высшего круга, не одобряем и себе не позволяем.

— Я не знала, что Хлоя была знакома с лордом Эшвордом. — Теперь Шарлотта действительно была встревожена. Она представила себе личико Эмили. — Она хорошо его знала?

— Много лучше, чем хотели бы ее отец и я. Но он обворожил ее, и он имел титул. Вы не можете указывать молодой девушке… — Она заморгала.

Шарлотта хотела бы сменить тему разговора — она знала, что это может только усилить боль там, где она уже и так была слишком глубока, — но ради Эмили она должна знать.

— Вы думаете, он плохо обращался с Хлоей? Что он был недостаточно открыт с ней?

— Мистер Абернази очень рассердится на меня за то, что я вам это говорю, — ее лицо осунулось, — но я думаю, что, если бы Хлоя не знала этого человека, она бы сейчас была жива.

Шарлотта почувствовала, будто входит в темный коридор и какие-то тени надвигаются на нее.

— Что вы имеете в виду, миссис Абернази?

Женщина подалась вперед, вцепилась в руку Шарлотты:

— О, пожалуйста, не спрашивайте об этом! Мистер Абернази говорит, что у меня могут быть жуткие неприятности, если я буду болтать об этом слишком много.

Шарлотта положила другую руку поверх руки миссис Абернази, и та крепко вцепилась в руку девушки.

— Конечно, не буду, но мне хотелось бы знать, почему вы считаете, что Джордж Эшворд так плохо влиял на нее. Я встречала его, и хотя он мне безразличен, я бы не судила его так строго, как вы.