— Готов? — спросила я, и, когда он кивнул, передвинула коня на F3.

Он изучал доску, упершись локтями в колени.

— Ладья на D5.

Я передвинула его фигуру в заданную клетку. Мы сделали еще несколько ходов, полностью сосредоточившись на игре, пока Сэм не спросил:

— Как там погода?

— Холодно.

Я передвинула следующую фигуру. Не услышав ход Сэма, я подняла взгляд и встретилась с его глазами.

Неописуемо зелеными, как речная вода. Они не присматривались, а видели насквозь. В такие моменты меня бросало в дрожь от одного его взгляда.

— Что? — спросила я.

— Небо. Каким бы цветом ты его нарисовала?

— Лазурным. Оттенком голубого, который почти можно попробовать на вкус.

Почему-то все, что я говорила или делала рядом с Сэмом, казалось важным. Словно одно его присутствие могло встряхнуть мою душу, заставить меня чувствовать. Он смаковал каждую деталь так, будто я была его последней связью с внешним миром. В каком-то смысле так оно и было.

— Иногда, — сказал он, — я представляю, каково это — ощущать солнце.

— Когда-нибудь ты снова его почувствуешь.

— Возможно.

Мне хотелось сказать: "Ты почувствуешь, обещаю, что почувствуешь его, даже если мне самой придется вытащить тебя отсюда". Я представила, как ввожу код и отпускаю их всех. Я могу это сделать. Возможно, это даже сойдет мне с рук. Здесь нет ни камер, ни записывающих устройств.

— Анна? — спросил Сэм.

Моргнув, я уставилась на доску. Он что, сказал мне следующий ход?

— Прости, я…

— Задумалась?

— Да.

— Уже поздно. Может, завтра закончим?

Я начала возражать, но не удержалась и зевнула.

— Ну ладно. У меня будет время обдумать стратегию.

Он то ли фыркнул, то ли засмеялся.

— О да.

Я передвинула столик в дальний угол и зашагала к прихожей.

— Увидимся утром.

В исходящем из ванной комнаты свете короткие темные волосы Сэма на мгновение вспыхнули серебром.

— Спокойной ночи, Анна.

— Спокойной ночи, — помахала я ему. Дверь лаборатории закрылась за мной, снова пробудив чувство пустоты.

Я не принадлежала миру парней. Но и реальному миру — тоже. Я слишком боялась, что если подпущу к себе кого-то, то все мои секреты вырвутся наружу. А я не хотела стать причиной переезда Подразделения. Но больше всего я боялась потерять Сэма.

И даже если наши отношения не зайдут дальше тестов, лаборатории, моих эскизов и полуночных игр в шахматы, я не могла представить свою жизнь без него.

Каждую среду папа делал свежий и сладкий лимонад, а я пекла печенье. Это была наша традиция, а мы всегда строго придерживаемся их.

Лед все еще потрескивал, когда папа передал мне стакан.

— Спасибо, — сказала я, делая глоток. — Очень вкусно.

Он поставил кувшин в холодильник.

— Это хорошо.

Я села за кухонный стол и уставилась в окно на лес за задним двором, пытаясь придумать, что сказать. Что-то такое, чтобы хоть на минуту удержать здесь отца. Нам не очень давались разговоры о том, о сём. В последнее время нас объединяла только лаборатория.

— Ты читал утреннюю газету? — спросила я, зная, что читал. — Мистер Хитч купил аптеку.

— Да, я видел.

Отец поставил мерный стакан в раковину и провел рукой по затылку, приглаживая свои быстро седеющие волосы. Он часто так делал, когда волновался.

— Что-то случилось?

Он уперся руками о края раковины, и морщины вокруг его глаз стали глубже. Я думала, между нами нет секретов, но он лишь покачал головой и сказал:

— Ничего. У меня сегодня много дел, так что лучше пойду вниз. Ты спустишься? Нужно взять у Ника образец крови.

Отец не из тех, кто любит жаловаться на неудачный день, так что хоть мне и хотелось узнать, что же случилось, я не стала давить на него.

— Конечно. Я спущусь чуть позже.

— Хорошо.

Он кивнул и вышел из кухни. Послышался стук его шагов по подвальной лестнице. Вот так вот время нашего общения и вышло. Отец был полностью поглощен своей работой, и я давно это приняла, но так и не смогла к этому привыкнуть.

Я взяла с кухонной стойки мамин журнал, который оставила тут ранее утром. Она записывала в него свои самые любимые рецепты, свои мысли и все то, что ее вдохновляло. В конце был специальный раздел, посвященный рецептам печенья. Журнал — это все, что у меня осталось от нее, и я берегла его, как самое большое сокровище.