Он хотел понять ее ранимость, раскрыть тайну Лии Джордж, очарование которой продолжало действовать на него, хотя по всем правилам он должен был забыть ее, как источник раздражения. Он хотел быть ближе, чтобы разглядеть, что спрятано за этим невозмутимым фасадом, и, удовлетворив любопытство, удалиться.

Ему не следовало сидеть здесь, воображая мягкие контуры ее рта. И, чувствуя свое влечение к ней, не следовало задаваться вопросом, может ли быть такое, чтобы женщина, которую он любил три года, была только красивым образом, который он выдумал в соответствии с собственными желаниями.

Кресло скрипнуло, когда Себастьян поднялся. Проведя руками по лицу и по волосам, он начал ходить по комнате из угла в угол.

Нет, он любил Анджелу, а не какой-то карикатурный идеал, созданный его воображением. Эта любовь наполняла его дыхание, каждый удар сердца, все его существо. Он любил ее и если бы знал о романе, то сделал бы все, что угодно, чтобы Анджела выбрала его. Если бы он знал, то снова завоевал бы ее, не важно какой ценой, и она не была бы сейчас мертва. И Йен тоже. Он, Анджела и Генри были бы вместе, а Йен и Лия где-то в нескольких милях от них.

Себастьян вздохнул, вечер был душный и влажный. Подойдя к окну, он уперся лбом в раму, но та была не холоднее, чем воздух в спальне. Тихо выругавшись, он нашел защелку на окне и открыл его, и то, что увидел внизу, сразу же привлекло его внимание.

Лия сидела на скамье, телескоп возвышался перед ней на низком столе. Призрачный свет луны и звезд падал на ее лицо. Так как она откинула голову назад, капюшон плаща упал, открывая распущенные волосы.

Себастьян отошел от окна и нахмурился. Чертовы последствия! Этому надо положить конец.

Я каждый день читаю печальную историю о Ромео и Джульетте, которую ты дал мне. Боюсь, что бумага промокла от слез. Я навсегда твоя «и в самую долгую ночь и в самый короткий день», «в небесах, на земле или даже в аду».

Когда он подошел, Лия продолжала смотреть на небо. Почему-то это разозлило Себастьяна. Она вышла из дома посреди ночи лишь с одной лампой и без всякого оружия. Что, если бы это был не он, а кто-то другой?

Он остановился в шаге от скамьи, как раз напротив нее, и ждал, пока она заметит его.

Лия наклонила голову и кивнула, указывая на розовый куст.

— Я опять буду пахнуть розами, — предупредила она. Когда он не ответил, она снова устремила глаза к небу и сказала: — Я нашла Орион, Гидру, Кассиопею, созвездие Овна.

— Я понял, почему вы решили пригласить гостей.

— Да? И к какому же заключению вы пришли?

Себастьян молчал, очарованный бледностью ее шеи и движением ее губ. Она продолжала смотреть вверх, как будто ждала поцелуя, который упадет с небес.

Она встретила его взгляд и равнодушно улыбнулась:

— Вы решили, что мне одиноко, да? И поэтому пришли?

Себастьян опустился на скамью рядом с ней.

— Почему вы здесь? — повторила она.

Он заметил, что она отодвинулась как можно дальше.

— Вы одиноки? — парировал он.

В том, как она отодвинулась, было что-то такое, что заставило его действовать осторожно. Ему хотелось, чтобы она доверилась ему, он желал разгадать ее, и Себастьяну больше не хотелось обвинять и заставлять рассказывать подробности, причиняющие боль.

— Не в данный момент, но все равно спасибо.

Ее голос был далекий, вежливый, более вежливый, чем всегда, когда она обращалась к нему.

Он проигнорировал намек и встал.

— Я не могу спать, — сказал он.

Повернувшись к ней, он положил руку на спинку скамьи и стал изучать ее профиль, затем поднял голову и посмотрел в небо.

— Вы сказали, что нашли Кассиопею? — спросил он и снова опустился на скамью.

— Да, я вижу ее.

Они долго сидели, молча рассматривая звезды. Себастьян ждал, слыша, как легкий ветерок играет листьями розового куста. Он нашел созвездия Гидры и Ориона, когда она наконец заговорила.

— Девятого апреля прошлого года я увидела их вместе, — медленно произнесла она, тщательно выговаривая каждое слово.

— Вы никогда не рассказывали мне, как это случилось, — заметил Себастьян, глядя на нее. Он замолчал, потом заговорил снова: — Не важно. Я не хочу знать.

Ее рука потянулась к телескопу, и она провела пальцами по его ножкам. Вверх и вниз.

— Иногда я думаю, что так же, как и вы, не хотела бы знать правду до катастрофы с каретой. Узнав, я бы, конечно, рассердилась и тоже испытывала горе из-за его смерти. Но я пролила столько слез за этот последний год, в те первые дни апреля…