– Геракл, ты узнаешь этого бога? – спросил стоявший рядом со мной царевич.

Я даже и не знал, что смотрю на бога.

– Нет. А должен?

– Это Палемон, которого некоторые зовут Портун, бог гаваней. Вот тебе жуткий пример того, что может сделать оружие гигантов. Он так сильно пострадал, что забыл, что он – бог. Я не уверен, что есть смысл и далее называть его богом, хотя он по-прежнему носит лик Портуна.

Я был потрясен этим зрелищем. Теперь к двери подошел Энкид.

– Он не может нас ни видеть, ни слышать, – заверил нас царевич. – Он заперт в этой комнате магией Диониса.

– Почему он в заточении? – тихо спросил я, когда мы пошли назад по извилистому боковому коридору в комнату, где мы начали наш разговор.

– Для его же безопасности. Палемон пострадал настолько сильно, что не знает, кто он такой, и ему все равно, что с ним случится.

– Это ужасно, – сказал я.

– Конечно, мы пытались найти исцеление. Но пока ничего не помогает.

Я был потрясен видном падшего бога больше, чем мог бы при виде любого чудовища или гиганта.

– Но… если гиганты победят и вся сила богов исчезнет… как тогда уцелеет Вселенная?

– Меня тревожит не судьба Вселенной, – мрачно отрезал Дедал. – Она сама о себе сможет позаботиться. Главное – что случится с обычными смертными людьми, если гиганты одержат верх.

– Не понимаю. Если оружие гигантов не поражает смертных, то что им-то грозит?

Мастер убедительно рассказал мне о том, как чудовищно гиганты обращаются с обычными людьми, когда их пути пересекаются. К счастью, такие встречи весьма редки, поскольку гиганты любят уединение. Но численность обеих рас растет, и в будущем столкновение неизбежно.

– И еще остаются чудовища. Результатом совокупления некоторых богов и людей, – он огляделся по сторонам, видимо, чтобы царевич его не услышал, – является чудовищное уродство. Но остальные чудовища появились после экспериментов гигантов. Твоя гидра и вепрь – хорошие примеры.

– А кентавры?

Дедал нахмурился.

– Насчет них я не уверен. У них древняя история.

Мои наставники также рассказали мне о своих исследованиях тканей гидры и вепря. Они оба весьма сокрушались, что так и не смогли добыть ни единого образца тканей Немейского льва.

– Есть основания верить, что и лев тоже чудовище, созданное гигантами. Ты говорил, что оружие не брало его шкуру.

– Верно, – сказал Энкид, и я кивнул.

– Что знаешь ты, Геракл, о золотых яблоках Гесперид?

– Я и не слышал о них никогда, – ответил я, обменявшись взглядами с моим столь же озадаченным племянником.

Гермес и Дедал вместе с их помощниками также бились над разгадкой того, что значат яблоки Гесперид для расы гигантов, и жаждали получить образцы этих загадочных плодов.

– По всему, эти яблоки как-то связаны с оружием гигантов.

Наш разговор перешел на другие темы. Мастер походя заметил, что он брал для испытаний образцы крови царевича Астериона и был бы рад исследовать также и мою. Но, зная о моей непробиваемой коже, он не мог представить, как получить образцы.

Я не был уверен, волноваться ли мне, злиться ли или просто усмехнуться.

– Значит, тебе хотелось бы пустить мне кровь?

– Да, – рассеянно ответил он. – Конечно, будь ты женщиной, – размышлял он, – то можно было бы исследовать менструальную кровь…

– Да, а будь я оливой, ты бы выжал из меня масло. – Мысль о том, что мою кожу можно пробить, что рана будет кровоточить так же, как и у прочих людей, беспокоила меня чем дальше, тем больше. Мои чувства, несомненно, были так обострены потому, что я никогда не имел подобного опыта. Я не бил коленок, не резал пальцев, как случалось с обычными детьми с самого раннего детства.

Эта мысль пугала меня, и я начал закипать.

– Да, а будь я уткой, я еще и яйца бы нес. Но я таков, каков есть, и вряд ли ты добудешь хоть каплю моей крови.

Мастер ничего не сказал по этому поводу – он намеревался подождать до тех пор, пока не придумает что-нибудь подходящее.

– Рано или поздно, – вмешался Астерион, – мы, Геракл, должны будем выяснить, как это оружие гигантов влияет на тебя. Ты не бог, но и не простой смертный. Я тоже, но я не собираюсь покидать Лабиринт.

Астерион поднял человеческую руку, предупреждая мои возражения.

– Нет, мы не просим тебя согласиться стать подопытным животным. Мы все хотим, чтобы ты как можно позже столкнулся с этим испытанием, но в конце концов тебе не удастся его избежать.