И вот опять (в который раз!) вспомнилось обо всем об этом президенту России в то время, как он сидел в своем просторном кабинете в Белом доме на Краснопресненской набережной. Вспомнилось и про то, как в неполные восемнадцать, перед тем как уехать поступать в институт, он один, без чьей либо помощи, строил по просьбе деда баню. Как надрываясь, обдираясь в кровь руки и плечи, набивая огромные синяки на руках и ногах, затаскивал он наверх тяжеленные, неподъемные бревна… Как впервые тогда дало знать о себе сердце – защемило, придавило свинцовой болью, заставило присесть на корточки, схватившись за грудь. Но все равно ведь не отступил – построил таки! "Клин клином вышибают", – вспоминал он тогда, скрежеча зубами, старую русскую поговорку. С тех самых пор в трудную минуту привык твердить ее всегда: "Врешь! Не сдамся! Клин клином вышибают!"

И теперь, когда надо было сжимать зубы и начинать тяжелую борьбу, Бельцин был снова предельно собран, сконцентрирован, подчинив себя достижению поставленной цели – ведь именно борьба была его стихией, его стилем жизни.

"Три недели… Всего три недели! – думал он яростно и сосредоточенно. – Мало! Михайлов не случайно отвел на подготовку референдума столь короткий срок – знал, что я не смогу за это время дать ему достойный отпор. Ну, ничего! Ничего… Ещё ничего не потеряно! Мы еще поборемся! Поборемся…"

Он нажал кнопку селектора, сказал резко:

– Соедините меня с Чугаем…

– Владимир Николаевич, Чугай на проводе, – через некоторое время сообщил динамик.

– Тимур Борисович! – голосом сухим, как наждачная бумага обратился Бельцин к своему ближайшему советнику. – Ты слушал сейчас обращение Михайлова?

– Да, Владимир Николаевич… Только что по радио закончили передавать…

– Что думаешь?

– Думаю, что это истерика от чувства собственного бессилия…

– Нет… Неправильно ты думаешь, Тимур! Михайлов хочет нас загнать в угол итогами референдума, навязать нам, понимаешь, унизительное соглашение, по которому от российской самостоятельности ничего останется! Мы с тобой этого не должны допустить! Надо организовать мероприятия по срыву референдума!

Чугай молчал. Выдержав паузу, произнес, осторожно подбирая слова:

– Владимир Николаевич… Мне кажется, не надо сейчас ставить задачу сорвать референдум… Открытая конфронтация только на пользу Михайлову. Он специально подсунул нам этот референдум, как дохлую кошку – надеется, что мы полезем напролом, будем призывать его бойкотировать и в конце концов сами себя дискредитируем… Мы не должны попадаться на эту удочку! Но вот повлиять на результаты референдума мы можем! Надо сейчас выступать не против референдума, а против методов, которыми он будет проводиться! Надо напирать на то, что поскольку основное население Союза сосредоточено в России, не будут учтены воля других народов… Под этим соусом надо настаивать на более тщательной подготовке референдума и переносе его на осень. Прежде всего надо обговорить это с руководителями других республик и заручиться их поддержкой… А если нам удастся референдум перенести, то к тому времени мы сможем подготовить и общественное мнение, и почву в республиках обеспечить…

– Мало! Мало времени у нас с тобой! – сказал Бельцин голосом, натянутым, как тугая басовая струна. – Почву надо готовить сейчас! Михайлов не пойдет ни на какой перенос! Он не дурак – понимает, что время работает против него! Поэтому сейчас нужны самые решительные действия! Надо его остановить! Надо мобилизовать всех наших союзников, всю оппозицию… Понимаешь? Всех поднять!

– Понял, Владимир Николаевич, – быстро ответил Чугай. – Будем организовывать!

И колесо закрутилось… Чугай опять проявил свой недюжий организаторский талант. В средствах массовой информации, по всей России закипела кампания по дискредитации идеи референдума. В Москве начали создаваться инициативные группы, проводящие на улицах Москвы митинги под лозунгами "Нет – вопросам союзного референдума" и "Референдум – удавка на шее демократии!". Бельцин и сам не сидел без дела – лично провел переговоры с лидерами других республик, призывая их отказаться от организации референдума на местах, агитируя за бойкот, но, правда, не добился здесь серьезных успехов. В бессильной ярости он вылетел в Прибалтику, подписал там меморандум с Латвией и Эстонией об их независимости. А когда уж со всей очевидностью стало ясно, что референдума не избежать, решился на крайнюю меру – решил выступить по телевидению. Другого уже ничего не оставалось…

Но, надо отметить, что веские доводы Чугая все же оказали на Бельцина свое воздействие. Понимая, что заявление с призывом бойкотировать референдум можно только отвернуть и разозлить людей, он решил сделать не заявление, а организовать телеинтервью. Для этого администрация президента России договорилась с первым каналом об интервью в прямом эфире. Первый канал выбрали не случайно, с дальним прицелом, первый – он ведь общесоюзный, значит, и интервью увидит как минимум полстраны.

Но и на телевиденье тоже сидели не дураки (хочется ведь и рыбку съесть и невинность соблюсти), поэтому для интервью выбрали не какого-нибудь матерого, всем известного политического обозревателя, а молоденькую, никому не известную журналистку. Если, мол, интервью получит отрицательный резонанс, всегда можно будет свалить на стрелочника – чего с нее взять-то, молодая, неопытная, задвинем, да и забудется все! В крайнем случае, ну, пожурят, ну выговор объявят, но с руководства-то канала не снимут!

Но молодая журналистка восприняла порученную ей миссию на полном серьезе и со всей ответственностью взялась за дело. Во время интервью она сильно волновалась, – чувствовалось, что перебарщивает с нажимом.

– Владимир Николаевич, – с натянутой улыбкой обратилась она к Бельцину. – Что вы думаете об общесоюзном референдуме, который скоро должен состоятся у нас в стране?

– К сожалению, приходится признать, что референдум – это введение людей в заблуждение! – резко отчеканил Бельцин в привычной своей манере изрекать истины категоричным тоном. – Референдум нужен, чтобы придать легитимность чрезвычайному положению в масштабах страны. Сейчас союзный Центр не в состоянии удержать ситуацию под контролем. Страна на пороге голода, посевная не организована, товары не выпускаются! Поэтому и был вытащен на повестку вопрос о референдуме, позволяющий закрепить за коммунистической партией руководство всей страной… И мы должны это понимать… Поэтому сейчас важно подумать не о государстве, точнее не только о государстве, сколько о конкретном человеке! Мы слишком долго считали человека винтиком, второстепенной деталькой в государственной машине! Эта порочная система породила и сталинские репрессии, и ГУЛАГ, и сегодняшнюю волну диссидентов, когда лучшие умы эмигрируют на Запад и когда интересы человека не учитываются совершенно…. Поэтому нельзя сейчас дать усыпить себя слащавыми речами и лживыми лозунгами. Сейчас нужно выбирать один из двух вариантов: либо России отделяться и вводить свою армию, свои деньги, таможню и так далее, либо создавать коалиционное союзное правительство напополам с Центром: половина от Михайлова, половина от демократов, от России…

– Владимир Николаевич! – в изумлении отшатнулась молоденькая журналистка. – Но ведь это же развал страны, развал обороноспособности…

Бельцин неприязненно поморщился.

– Я, конечно, может несколько утрирую… Никто не допустит ни разрушения страны, ни ослабления нашей оборонной мощи… Но мы должны понимать, что если мы будем сидеть сложа руки, управляемость страной и боеспособность армии все равно будут падать… И это уже происходит! Центр уже доказал, что он не в состоянии управлять государством! Поэтому мы должны объявить бойкот руководству страны, которое обманывает народ и дискредитирует демократию… Вот поэтому я собираюсь обратится к Совету Федерации с требованием о немедленной отставке президента Советского Союза и передачи всей полноты власти Совету Федерации…