— Где тут у тебя ванная, малышка? — спросил он.

Я указала ему.

Когда он вернулся, я все еще лежала, остывая от сумасшедшего секса. Себастьян кинул мне футболку.

— Буду честен с тобой, детка. То, что у нас было, — прекрасно, но ничего большего, чем отличный секс, я тебе предложить не могу, — просто сказал он.

Я улыбнулась:

— С чего ты взял, что мне нужно от тебя что-то еще? Ты отлично занимаешься любовью. Я тут одинока, почему бы нам не скрасить друг другу досуг?

— Это мне нравится, — откликнулся он, — с тобой легко и интересно.

— Так воспользуемся этим временем, — продолжала улыбаться я.

Катрин, вернувшись домой с Юбером, застала нас с Себастьяном в бассейне. Мы отдыхали после очередного дикого соития, попивая вино. Парочка деликатно скрылась в доме, только кивнув нам. Себастьян даже не разглядел Катрин.

— Кстати, а ведь ты на пикнике был не один? — спросила я. — У кого же я увела такого любовника?

— Ох, это одна моя клиентка, — лениво отозвался Себастьян. — Но она слишком многого от меня хотела…

С этого дня жизнь у Катрин перестала тяготить меня. Я либо ждала Себастьяна, либо проводила время с ним. Мы болтали о всякой чепухе и занимались любовью во всех мыслимых и немыслимых местах и позах. У нас было много общего, мы были одинаково циничны и на многие вещи имели схожие взгляды, мне было забавно с ним, как если бы я вдруг встретила старого друга, с которым не общалась много лет. Мы словно вспоминали наше общее прошлое.

Но время шло, и новизна отношений постепенно прошла, нам обоим становилось все яснее, что наша связь идет к развязке. Ни меня, ни Себастьяна это, казалось, не печалило. Мы были всего лишь временными попутчиками, и обоим просто повезло, что сосед по купе времени оказался достойным. Наша связь изживала себя, как любые отношения, которым запрещено иметь будущее. Мы были как дети, которым хорошо друг у друга в гостях, но которые так же легко распрощаются, когда родители заберут их по домам.

Наступала осень, и я начала подумывать о возвращении в Париж. Мой агент писал мне, что скандал давно забыт, начинается новый сезон и неплохо было бы подумать о новой книге. Я сказала Катрин, что вскоре уеду. Она, кажется, собиралась перебраться в Лозанну, продолжать учиться в своей школе искусств. Их унылый роман с Юбером был в полном упадке, и она с удовольствием думала об отъезде.

Пару недель спустя Катрин отвезла меня в Лозанну к поезду. Я была очень удивлена, когда увидела на вокзале Себастьяна, он пришел проводить меня. Конечно, такой жест тронул меня, вернее, потешил мое тщеславие. Я была уверена, что, несмотря на все его заявления об отсутствии прочной привязанности, он не сможет забыть меня, ведь жизнь свела его не просто с симпатичной девушкой и отличной любовницей, но и с небезызвестной и незаурядной личностью.

При прощании я была приветлива, но холодна и церемонно представила своего бывшего любовника подруге. Когда поезд покидал Лозанну, они вдвоем махали ему вслед».

«Декабрь. 1978 год

Пару месяцев назад я встретилась с Парижем, как со старым другом, выздоравливающим после изнурительной летней лихорадки. Пришла осень, кроны каштанов на бульварах становились бурыми, воздух по утрам был мутноватым от морозного тумана, а днем — прозрачным, как вымытое стекло, и звенящим золотом кленовых листьев. Бурная, полная новых лиц и знакомств жизнь захлестнула меня, начались вечеринки, званые вечера, приемы, закрытые просмотры, а потом — ночные странствия по барам, когда уже далеко за полночь обнаруживаешь себя в обществе какого-нибудь симпатичного кинематографиста, или литератора, или просто праздного гуляки от искусства. Виски, прогулки, такси, поцелуи, возможно, ночь у меня или у него. Мне это нравилось, такой я видела свободу, жизнь богемы. Я чувствовала себя частью какого-то большого, ухоженного, капризного, но удивительно красивого существа, которое живет по своим законам, не глядя на время суток и презирая мнение обычных людей, живущих по раз и навсегда заведенному распорядку мещанской жизни.

Те несколько месяцев у Катрин остались для меня не более чем воспоминанием, возможно, приятным, но малозначительным. Я почти забыла свое приключение, Катрин, Себастьяна. Разве что иногда, поздним утром, разбирая почту и не находя там писем ни от подруги, ни от бывшего любовника, я чувствовала странный укол не то сожаления, не то легкой обиды.

И вот однажды, наверное, это было в ноябре, я получила письмо от Катрин, в котором она, захлебываясь детской радостью, писала, что влюблена. В кого бы вы думали? В Себастьяна: И он конечно же тоже любит ее всем сердцем.

Прочитав письмо, я рассмеялась чуть ли не в голос. Эталон наивности! Простушка! Дурочка! Ну конечно, что она видела за свою коротенькую, серенькую, правильную жизнь? Да покажи ей сейчас какой-нибудь парк аттракционов или журнальчик из тех, что валялись у Себастьяна дома, и это будет для Катрин высшим откровением. Да она небось до сих пор верит, что кролик появляется в шляпе фокусника по мановению волшебной палочки, да еще и готовит по рецептам из дамских журналов. Себастьян, видите ли, открыл для нее секс! Да до него она просто не знала, что у женщин бывают оргазмы, а любую позу, кроме миссионерской, считала извращением. Он ее любит! Вот уж смех. Такой человек, как Себастьян, не способен любить никого, кроме Себя. Потому-то мы и сошлись с ним тогда, мы сделаны из одного теста, и я скорее поверю в то, что Катрин станет гениальной художницей, чем в то, что Себастьян влюбился в нее. Он не полюбил даже меня, а уж мы подходили друг другу, как ключ к замку. И правда, у нас никогда не шла речь о любви, а с Катрин? Неужели он сам сказал ей, что любит? Забавно.