И еще потому, что дедушка Михаил умер, а горевать при других о восьмидесятилетием старике было неуместно — на все воля Божья. Такова уж жизнь, а смерть казаку полагалось презирать. Михаил был великим человеком, одним из немногих, кто вырос еще во времена до Изменения, и одним из вожаков, восстановивших Войско Донское.

«Я — последний из них, — таковы были предсмертные слова старика. — Последний, и со мной тот мир умрет снова».

Сергей не знал, что дед Михаил имел в виду, но все равно у него защипало глаза. Он поспешил задавить эти мысли и сосредоточился на более насущном деле.

— А топор он швырял — ну что твой ангел! — пробормотал молодой казак. — Царствие тебе небесное, дедушка.

Небольшая рощица и остатки старых фруктовых садов окружали с севера огрызки фундамента каких-то разрушенных зданий — единственное свидетельство того, что прежде здесь были возделанные земли, во времена до того, как машины остановились. Излучина великой реки находилась всего лишь в восьмидесяти километрах отсюда, но народ из его станицы сюда не ходил, если дорожил головой. Слишком уж много басурманских рож тут ошивалось. Вражда между русскими и татарами возникла еще задолго до времен Красных Царей и века волшебников, в дни сказочные и незапамятные.

— Иногда, конечно, бывает, что кто-нибудь из эти уродов кубанцев забирается так далеко на север, — пробормотал Сергей. — Иди дагестанцы... Тихо, чертова скотина! — добавил он, когда лошадь пошевелилась.

Крупный тощий серый конь был хорошо обучен и продолжал лежать рядом с хозяином. Оба они, лошадь и человек, потели под горячим полуденным солнцем. Когда Сергей перенес вес на локти, из травы во все стороны порскнули маленькие белые кузнечики. В воздухе пахло озоном и сеном — а еще людским и конским потом, кожей и металлом.

— Слава Господу по веки веков, — пробормотал казак, когда сквозь двойные линзы возможно стало разглядеть черты лица незнакомца и другие подробности. — Да он, пожалуй, и вовсе не татарин. Во всяком случае, не ногаец.

Так в нынешнее время называли себя плосколицые племена, живущие вдоль берегов Волги, и сородичи Сергея хорошо знали их по войне, торговле и происходящим время от времени умыканиям невест. Шлем у незнакомца был остроконечный, и по краю он был отделан полоской меха, а не обмотан тюрбаном. Черные волосы незнакомец собрал в хвост. А стремена у него были довольно длинные, а не подтянуты так, чтобы колени оказывались высоко подняты, как по-гоблински ездили татары.

— Может, мне и не стоит его убивать. Во всяком случае, сразу. Батюшка Черепанин браниться будет, если я убью христианина из-за лошадей.

Да и жалко будет упустить возможность порасспрашивать его. Любопытство грызло Сергея не хуже комара. Дед Михаил всегда относился к молодежи с пренебрежением, потому что те сидят на одном месте, и похвалялся, как странствовал от Германии до Китая на службе у Великороссии, в давние времена до Изменения. Большинство ровесников Сергея не видели смысла тратить время на истории про дни Красных Царей, но самого Сергея они временами вгоняли в смутное томление. Жизнь в станице могла нагнать скуку.

«А если Ольга узнает про Светлану, она может сделаться чересчур интересной!»

Приближающийся всадник сидел на странной лошади молодой казак в жизни не видал ничего подобного — коротконогой, косматой, с головой как бочонок и круглым пузатым туловищем. Выглядела она неважно, но бодро несла всадника вперед. Две запасные лошади, которых незнакомец вел на длинном поводу, была татарскими — более высокими, стройными и красивыми, по и вид у них был более усталый, хотя они несли лишь легкие переметные сумы.

«Либо он ждет драки, либо только после драки. Скорее удирает от кого-то. Кто ж отправляется в набег в одиночку? А в седле он сидит хорошо, — заметил про себя Сергей. — Не хуже казака. Ростом малость не вышел, но точно не мужик».

Все казаки считали себя дворянами, хотя и сами работали в поле.

Незнакомец был хорошо вооружен: на поясе у него висел ятаган, нa спине — странный плоский колчан со стрелами, в руке был лук.

К седельной луке были прикреплены круглый плетеный щит, обтянутый кожей, и свернутый аркан. Кроме того, одет он был в сапоги, кожаные брюки и кольчугу поверх кожаного подкольчужника — слишком теплый наряд для середины лета, если не ждешь боя. Пока Сергей наблюдал, незнакомец остановился и оглянулся, привстав в стременах и заслонив глаза от солнца.

Сергей кивнул сам себе, спрятал бинокль, подобрал копье и свистнул коню. Конь вскочил, и казак легко взлетел в седло. Незнакомец мгновенно отреагировал — потянулся за стрелой. Он был примерно в трех сотнях метров от Сергея. Предельная дистанция выстрела для сильного мужчины и мощного лука. Но рука его замерла, когда Сергей вскинул копье над головой, а затем развернул наконечником вниз в знак своих мирных намерений. Его собственный лук остался висеть в чехле у левого колена. Казак спокойно ждал, пока незнакомец не подъехал поближе и не остановился на расстоянии разговора.