Шрифт:
— Значит, живешь вольной птицей?
— Ну да! Как и положено кавказскому человеку. Никто ни в чем не указывает и не ограничивает.
— Аслан, а не скучно тебе без семьи?
— Я в любой момент могу завести новую семью, но нет желания. После первой ошибки не хочу снова связывать себя браком. Это неразумно,— отмахнулся человек и спросил:
— А почему у тебя нет мужа?
— Не хочу связывать себя ни с кем! Я не создана для семьи. Честно говоря, даже очень довольна своей жизнью. Живу сама себе хозяйкой. И никому ни в чем не отчитываюсь, ни от кого не завишу.
— Но ты женщина! Куда денешься от своей природы?
— Это меня не беспокоит. Зато и вслед никто не скажет дурного слова.
— А ты так и хочешь жить на Колыме? Никуда не собираешься переехать?
— Даже мысли не держу о переезде отсюда. Меня здесь все устраивает Сколько предложений отвергла! Не случайно! Я никого не полюблю! Прошло мое время. А выходить замуж, чтобы избавиться от одиночества, считаю глупостью, недостойной себя. Да и к чему в моем возрасте что-то менять в жизни?
— Варя, а сколько тебе лет?
— Много! Уже за сорок!
— Выходит, ты моложе меня.
— Аслан, не приценивайся. Все мужики с этого начинают. Я не ищу пару и никого для себя не жду. Мы можем расстаться знакомыми, друзьями, но не любовниками.
— Варя, а чем я тебя не устраиваю?
— Ты не входишь в мои планы. И вообще, ни в моем вкусе. Я слишком самостоятельна, чтобы на меня кто-то давил. Не хочу зависимости ни от кого. И не задавай смешных и пустых вопросов. Они не ко мне,— ответила резко.
— Честно говоря, ты первая, кто мне отказал.
— Зато ты далеко не первый, кого я отвергла! И забудь эту тему со мною! Не обижай! У каждого из нас своя жизнь!
— Извини, больше не повторюсь!
Они долго лежали молча, думая каждый о своем.
— Варь, а ты любишь кого-нибудь?
— Нет. И не любила. И никого не признаю.
— Выходит, мы одинаковы. Я после первого брака ни на кого не хочу смотреть.
— Значит, должен и меня понять.
— Выходит, кого-то любила?
— Какая разница! В душе, как в пустой кадушке, не обид, не радостей, сплошной сквозняк. И только годы идут.
— Жаль, что впустую,— вздохнул Аслан.
— Давай спать, мне завтра с утра на работу. Надо рано встать.
— Значит, мне утром уходить?
— Зачем? Спи, сколько хочешь. Ключи от дома на подоконнике. Если будешь выходить, положишь их под порог.
— Хорошо,— ответил тихо.
Они уже стали дремать. Тихо посапывала Варя, похрапывал Аслан. Время шло к рассвету, когда в окно послышался тихий стук.
— Варя, кто-то пришел,— проснулся человек.
— Тебе показалось. Спи. Ко мне никто не придет. Это исключено.
Но стук повторился.
— Пойди, глянь. Кто-то заблудился,— сказала хозяйка. Аслан открыл дверь. Двое мужиков стояли на пороге, переминаясь с ноги на ногу.
— Что надо? — спросил Аслан строго.
— Не бухти, дружбан. Дай хлеба. И помоги чем можешь.
— Я тут не хозяин. Ничем не распоряжаюсь.
— Мы из зоны, братан! Слышишь, за дочь нас припутали. За мою. Ее изнасиловал военный. Подполковник. Девчонке всего десять лет. Она повесилась, мы не уследили, не успели. Но военного нашли. Я его замокрил. А нас припутали. Дали за гада десять лет. О дочери и слушать не стали. Высмеяли всю семью, а Ирку назвали путаной. Пообещали на зоне сгноить. Пойми, дружбан, за что? Покойную осквернили, еще и обозвали ни за что! Ты ж сам мужик, помоги уйти от погони, век тебя буду помнить.