Хотелось бы мне знать — что правда из того, что говорят об этой женщине? Генрих так сильно ее любил — «красавицу с золотыми локонами» — на протяжении их краткосрочного двухлетнего брака; однако потомки обошлись с ней жестоко и даже выражали презрение к ее беспомощному телу, которое веками было выставлено в аббатстве, уязвимое выше талии, наполовину мумия, наполовину скелет, доступное любому вульгарному взгляду и оскорблению простолюдинов, как это сделал Пипс, который с бесчувственной грубостью поцеловал ее в губы и хвастался в своем дневнике, что имел возможность «поцеловать королеву». Тело не было должным образом захоронено до правления королевы Виктории.

Причина того, что Екатерина лишилась милости, столь же загадочна, как и романтична. Примерно через пять или шесть лет после смерти Генриха — ей тогда, возможно, еще не было тридцати лет — она безумно влюбилась в красивого и бедного молодого валлийца, имевшего более низкое положение в обществе по сравнению с ней. Это был Оуэн Тюдор, ее придворный. Об этом романе мало что известно, но, несомненно, удивительно, что столь эффектный скандал, очевидно, не вышел за границы дворца в течение тех шести лет, когда Екатерина и Оуэн Тюдор жили вместе.

За это время вдовствующая королева родила своему любовнику трех сыновей и двух дочерей, законнорожденных или внебрачных — неизвестно. Сыновьями были Эдмунд Тюдор и Джаспер Тюдор, а третий стал монахом, жил и умер в Вестминстерском аббатстве. Естественно, эта любовная связь встретила жесткое порицание со стороны двора. В конце концов Екатерина уединилась в аббатстве Бермондси, где вскоре умерла, оставив трогательное завещание своему сыну, Генриху VI, в то время пятнадцатилетнему мальчику. Тюдор был сослан в Ньюгейтскую тюрьму, из которой бежал, был возвращен обратно, бежал во второй раз, благоразумно обретя по этому случаю укрытие в родных горах.

Когда Генрих VI достиг совершеннолетия, он сделал все, что было в его силах, чтобы помочь любовнику своей матери и оказать покровительство двум своим сводным братьям. Благодаря ему появились Эдмунд Тюдор, граф Ричмонд, и Джаспер, граф Пемброк. Под влиянием короля Эдмунд женился на Маргарет Бофорт, дочери герцога Сомерсета. У них родился единственный сын, Генрих, первый Тюдор на троне, ставший впоследствии Генрихом VII, отцом Генриха VIII и дедом Елизаветы.

Несчастная Екатерина Валуа, возможно, оскорбила чувства своего времени, но никто не в состоянии был предвидеть, что ее союз с прекрасным валлийцем ознаменует расцвет английской нации. Что бы сказали те люди, которые охотились за Оуэном Тюдором в аббатстве, пытались поймать его в вестминстерской таверне и в итоге заточили в тюрьме, если бы знали, что однажды вся Европа преклонит колени в глубоком уважении и благоговении перед великолепием его праправнучки Елизаветы?

Конец Тюдора был столь же бурным, как и его появление в английской истории. Он спокойно жил на своей земле в Уэльсе, но наступил день, во время войны Алой и Белой розы, когда он присоединился к валлийским сторонникам короля и принял участие в этой несчастной войне, открыто сражаясь на поле боя. Его взяли в плен у Мортимер-Кросс и отрубили голову на рыночной площади в Херефорде. Говорят, какая-то сумасшедшая забрала эту голову себе, причесала, умыла лицо и окружила кольцом из зажженных свечей.

К востоку от капеллы Генриха V, на несколько ступеней ниже пола собора, находится часовня Генриха VII. Во многих отношениях новый придел — наивысшая точка развития архитектурных стилей Вестминстерского аббатства. Невозможно сравнивать часовню с окружающими ее склепами, и не нужно, поскольку это кульминация семи веков строительства.

Капелла — один из прекраснейших в мире образцов тюдоровской готики. Когда вы стоите у входа в часовню и смотрите на алтарь и наверх, на потолок, подобный сталактитовой пещере в раю, кажется, что вы попали в такое место, где камень перестал подчиняться законам гравитации. Камень, который бывает столь уродливым и трудно поддающимся обработке, здесь нарезан на тысячи воздушных кусочков, отражающих свет, так что все сооружение кажется скорее парящим в воздухе, нежели стоящим на земле. Так же как Парфенон, который выглядит подобно птице, готовой воспарить в небо, капелла Генриха VII вызывает ощущение неизбежности полета.

Здесь возникает поразительное чувство легкости и покоя, чувство, которое священные места вызывают в сознании у некоторых людей, будто призрачная рука ласково дотрагивается до губ. Однако я уже слышу так называемого юмориста (а они часто посещают различные достопримечательности), осмелившегося расхохотаться в этой капелле. В какой-то момент, если долго смотреть на украшенные геральдическими символами рыцарские знамена (знамена кавалеров ордена Бани), развешанные над украшенными резьбой креслами, можно как наяву услышать звук трубы; а если взглянуть на торжественно изогнутые арочные своды, на паутину окон, на каменные кружева потолка, на святых и мучеников в нишах, может показаться, что грегорианский хорал обратился в камень. Здесь замерла ускользающая красота эпохи религиозных войн.

История основания этого придела так же уникальна и так же интересна, как почти все в аббатстве. Она логически связана с прошлым, как и все остальное в церкви, и представляет собой очередной шаг вперед в непрерывном движении истории.

В восточной части капеллы сквозь решетку можно рассмотреть надгробное изображение короля Генриха VII, покоящегося рядом с Елизаветой Йоркской. Жесткий, мудрый, приверженный к мирским благам король, основавший династию Тюдоров, выглядит более похожим на епископа или даже на протестантского наставника, чем на государя — как его часто изображают, — выигравшего битву при Босуорте и вырвавшего корону из куста боярышника. Он лежит в мантии, подобно священнику, и в биретте (головном уборе католических священников) на голове. На смертном одре он выглядит скромнее многих королей, хотя и был одним из самых великих среди них.