Шрифт:
Она сказала с негодованием:
— Библиотеки я не жгу!.. А Персеполис… гм… что-то помню, но это, как мне кажется, было так давно? И вроде бы не совсем библиотека?
— У женщин короткая память, — согласился я. — Да и зачем вам долгая? От нее морщины. Бабетта, хотя ты приносишь бури, но я тебе все равно рад. И все еще не готов удавить.
Она сделала большие глаза.
— Почему?
— Красивая ты, — сказал я искренне.
Она бросилась мне на шею.
— Ой, Рич! Никто не говорил мне таких комплиментов.
Я отстранился, спросил с недоверием:
— Быть такого не может.
— Правда, — заверила она. — Начинают заворачивать такие сложные конструкции, что и сами в них запутываются, а у меня раздирает рот зевота…
— …шире Мексиканского залива, — сказал я автоматически. — Да это я так, мысли вслух. Умные, значит.
— Умные умеют выражать мысли просто, — возразила она. — Вот как ты. «Красивая»!.. И ничего лишнего. Рич, ты просто необыкновенный! Какой комплимент, подумать только…
— А это комплимент мне? — спросил я. — Женщин нельзя обезоружить комплиментом, мужчин — да. В этом разница… Но я ее знаю!
Она возразила:
— Умной женщине комплименты служат для оценки мужчин, глупой — для самооценки! Потому уже по стилю твоих комплиментов ты выше всех мужчин.
Комплимент, подумал я, обязательная ложь и почти всегда обязывающая, вон как улыбается, играет глазками и голым плечиком, намекая на сползающую лямку платья, это у нее коронный номер.
— Погоди-погоди, — сказал я и выставил руку, не давая ей снова броситься мне на шею, а то, чувствую, еще раз прижмется горячей грудью и этим вот отзывчивым телом, моя стальная несокрушимость станет мягче воска на жарком солнце. — Пойдем в шатер, там тебя покормим… ты еще есть не разучилась?.. а потом признаешься, с какой целью, почему, кто послал, какие пароли, отзывы, явки, спецзадание, контакты с местной агентурой, особые задания…
Она слушала с улыбкой, но во взгляде — напряженное внимание, сказала с одобрением:
— Раньше не замечала, что ты и в этих делах знаешь… много.
— Так и ты приоткрывала раньше только сиськи, — напомнил я, — но не секреты императорской Тайной Службы.
Она улыбнулась.
— А если откроюсь еще больше?
— Откроюсь и я, — пообещал я. — Или думаешь, я вот так все сейчас и выложил?
— Мужчины так и поступают, — сообщила она. — У этих петухов ничто не держится. А вот ты — орел!
— Что деревья клюет, — согласился я. — Понял, понял, не разжевывай. Бабетта, грустно признаваться, но, чем выше я поднимаюсь, тем недоверчивее становлюсь.
Ее улыбка чуть померкла, в глазах проступило сочувствие.
— Рич, это у всех. Только у других растягивается на всю жизнь и заметно не так остро. Ты же изменился быстро и… очень сильно.
— Серьезно? — спросил я. — Ну-ну, давай говори!
— Что?
— Обожаю, когда говорят обо мне и хвалят, хвалят… ты же будешь хвалить?
Она сдержанно улыбнулась.
— Конечно, тебя попробуй не похвали! В этом ты все тот же, а так, в целом, изменился. Это не просто заметно… даже бросается в глаза! Но в какую сторону?
— Помудрел, — объяснил я обстоятельно, — стал красивше… Я же стал? А вот так, если в профиль?.. Ну вот, видишь! Я всегда был совершенством, пусть и недоделанным, но сейчас пообтесался еще больше и почти сверкаю самобытными и редкими талантами.
Она засмеялась.
— Ты и раньше сверкал!
— Раньше, — объяснил я, — они были полускрыты, я же скромный, а теперь вот я как бы весь нараспашку, как дурак какой.
Глава 14
Она улыбалась, понимая и принимая мое нежелание говорить серьезно. Я распахнул полог в свой шатер, его добросовестно установили и здесь точно на самом высоком и видном месте.
Бабетта переступила порожек, сказала, что у меня все очень мило, никогда не пойму, что женщины вкладывают в это понятие, потому что мило у них может быть все, от букета цветов на столе до крокодила возле кровати.
Усадив ее за стол, я постарался блеснуть, создавая лакомства праздничного ужина. Бабетта смотрела с восторгом, и я верил, что восторг неподдельный, даже у императора может быть только лучшее из того, что бегает, летает и плавает, но не больше. Даже простейшее мороженое его повара вряд ли умеют делать, а все эти деликатесы с морского дна, так и вовсе…
В шатер заглянул часовой, им кланяться не положено, сказал ровным голосом:
— Ваше высочество, военачальники собрались.
— У Меганвэйла? — спросил я.
— Да, как вы и велели.
— Сейчас иду, — ответил я, он исчез, я повернулся к Бабетте: — Извини, ужинай пока одна. Я вернусь к десерту.
Она сделала большие глаза.
— Пусть подождут!
— Неприлично, — пояснил я.
— Но ты же принц!
— Да будь хоть сверхимператор, — ответил я, — у нас боевое братство, милая! Вам, тиранам и деспотам, не понять. Как не понять и того, почему мы победим.