Я чмокнул ее в щеку и вышел.

Издали увидел красочную толпу лордов вокруг шатра Меганвэйла, оттуда пулей выметнулся Бобик, исчез на мгновение, а через секунду уже мчится обратно с булавой в зубах. Понятно, военачальники развлекаются, кто дальше забросит булаву, а счастливый Бобик тут же приносит ее обратно и тычет в руки, умоляя зашвырнуть еще дальше: собаки обожают служить и счастливы, когда их хвалят.

Заприметив меня, подъезжающего солидно и неспешно, развернулись ко мне лицом. Я показал кулак, запрещая преклонять колени, торопливо спрыгнул и пошел обнимать и прижимать к груди, чувствуя, что в самом деле соскучился.

Впереди осанистый Хродульф, самый богатый магнат Варт Генца, рядом с ним Хенгест Еафор, гигант с лошадиным лицом, чуть победнее Хродульфа, земель тоже меньше, да и родни такой огромной и разветвленной, как у Хродульфа, тоже не имеется, а вот третий из верховных лордов, Леофриг, по праву гордится самой крупной, мощной и закаленной в боях дружиной, которую вместе с ним водят его два старших сына.

Четвертый, Меревальд, что больше похож на купца, чем на воинственного лорда, в отдаленном родстве с одним из древних великих королей, но, конечно, верховным лордом стал за богатства, которые скопил умом и хитростью.

Я обнял всех поочередно, всем сказал добрые слова, следом подошли Геллермин и Шварцкопф, я обнял их и упрекнул, что прячутся за спинами, а они же сыграли едва ли не самую решающую роль в битвах, когда чаша весов уже клонилась на сторону противника.

Последними подошли трое братьев Хорнегильды: Арнольдус, граф Гогенбергский, барон Витториус и сэр Тири, совсем юноша, но уже не оруженосец, а баннерный рыцарь.

— Приветствую, — сказал я, — птенцов гнезда Хорнблауэров!.. Уверен, вы еще покажете себя и прославите свои гербы великими подвигами. Сэр Меганвэйл…

Меганвэйл сделал шаг вперед и сказал быстро:

— Столы для пира уже накрыты!

— Тогда приступим, — ответил я. — Жаль, нет благороднейшего Зигмунда Лихтенштейна с братьями…

Меганвэйл напомнил:

— Сейчас он идет по вашим следам, ваше высочество, догоняя прославленную ударную армию!

— И Растера, — сказал я со вздохом.

— С троллями, — пояснил Меганвэйл с улыбкой. — Он охотится за мелкими отрядами противника, что пытаются пробраться в Варт Генц. Они делают мир чище!

Для успешного пира, как я заметил, пришлось сдвинуть два шатра, убрав разделяющие их стенки, столы тоже сдвинули, слуги и оруженосцы быстро натаскали вина и жареного мяса, в походе обходимся без изысков.

Я дважды провозглашал здравицы, слушал ответные, улыбался, потом перевел разговор на будущие действия, все-таки любой пир для людей простых — повод нажраться и напиться, а для лордов — это возможность обсудить свои дела и отыскать новые возможности для их улучшения.

Для меня пир — это военный совет, где в непринужденной обстановке можно поговорить и на темы, которые на трезвые головы избегают, выяснить настоящие настроения, стремления, осторожно вызнать, в каких отношениях кто с кем, прикинуть, на кого можно положиться, а на кого можно положиться почти во всем…

Снаружи опустилась ночь, когда простучали копыта, грубые голоса часовых потребовали, хто и чего, затем полог отлетел в сторону, вошли два рослых немолодых и чем-то похожих лорда в доспехах вестготской работы.

Я вскочил, шагнул к ним с распростертыми объятиями.

— Рейнграф, стальграф!.. Ну, наконец-то!.. Что так долго?

Филипп Мансфельд сказал виновато:

— Мы свои армии расположили в десяти милях отсюда.

— Там есть тропы, — добавил Чарльз Мансфельд, рейнграф и отныне владелец земель королевства Сильверланд в Гандерсгейме, — надежнее их держать перекрытыми. Ваше высочество, мы безумно рады видеть вас в добром здравии и на пиру среди обожающих вас соратников!

Я повернулся к сидящим за столами.

— Все знают стальграфа Филиппа Мансфельда, командующего ударной армией, так блестяще зарекомендовавшей себя в битве за столицу Сен-Мари Геннегау?.. Кто не знаком, пользуйтесь случаем пообщаться с героем… у которого впереди еще более великие подвиги!

Я толкнул сэра Филиппа к столу и повернул лицом к пирующим сэра Чарльза.

— А кто еще не знаком с командующим великолепной и боеспособной армией рейнграфом Чарльзом Мансфельдом, спешите пообщаться с героем!.. Его войска способны совершать длинные переходы и вступать в сражение, не теряя боеспособности!

Он смущенно улыбался, я усадил его за стол, им сразу налили вина и положили в тарелки мясо прямо с углей, а я посидел еще малость и тихонько удалился, сославшись на государственную необходимость.

Судя по звездам, уже полночь, я вернулся в своему шатру, там Бабетта, нимало не смущаясь, рассматривает на моем столе карту.

Увидев меня на пороге, светло улыбнулась.

— Кто бы мог подумать, что у варваров могут быть такие точные карты!

— Можешь воровать, — разрешил я, что делать, если уже своровала, — пусть на диком Юге ахнут нашей картографичности и скрупулезности, что свойственна только продвинутым.