На этот раз я забрался еще дальше, прошел над большей частью Сакранта, внимательно осмотрел и запомнил расположение крупных городов, хотя не сообразил, какой из них Генгаузгуз, все постарались устроиться либо в изгибах рек, либо на крутом берегу, у всех стены из камня, только у мелких частоколы, но те меня не интересуют…

Хорошо, если бы Мунтвиг оказался в самом Генгаузгузе, но это мечты. Еще не скоро король будет править из столицы, а пока что все они, то есть мы, вынуждены лично водить армии.

Обратно я возвращался, когда небо начало светлеть на востоке. Нежно заалели облака, заискрился край земли, но подо мной в долинах еще лежит, не двигаясь, темнота. Вспыхнули золотым огнем вершины гор, зато в долинах стало еще темнее, хотя свет медленно и без остановок скользит по склонам гор вниз, обещая вскоре и там все зажечь праздничными огнями.

Я мерно взмахивал широкими крыльями, размышляя, что на этот раз нанесу на карту довольно гигантский треугольник, в который включу и половину Сакранта на севере и часть Эбберта на юге, так что получается внятная картина местности на сотни миль в стороны со всеми горами, долинами, реками и большими озерами.

Солнечные лучи озарили верхушки деревьев, в одном месте ярким пятном выхватили участок дороги, моментально заблиставший всеми красками дня.

Взвилась стайка мелких птиц, там пронесся на крупном коне всадник, но за ним не привычное облачко пыли, а как будто стая ворон летит следом.

Я не сразу рассмотрел, что это комья земли, которые огромный конь выбрасывает копытами. Я шел на высоте в ту же сторону, потому сперва отметил, что всадник передвигается слишком быстро, даже гонцы на скоростных конях ползут медленнее, затем углядел, что всадник сам по себе крупный, широкий в плечах, конь у него тоже почти тяжеловоз с виду, а такие никогда не ходят галопом, они хороши только тащить огромные телеги с грузом…

Неприятное чувство пробежало от затылка по хребту и нехотя растворилось в кончике хвоста. Что-то всадник смутно знаком, кого-то напоминает…

— Родут! — каркнуло из меня во всю птеродактилью глотку.

Страх свел судорогой мышцы так, что я кувырнулся через голову, а потом и вовсе вошел в штопор, пока, преодолевая оцепенение, не растопырился во все стороны, стараясь возлечь на тугую воздушную подушку.

Всадник пригнулся к конской гриве, уменьшая напор встречного ветра, из-за этого выглядит еще более хищным и зловещим. Конь идет ровным галопом, по нему не видно признаков утомления, я снизился еще, донеслись гулкие удары широких копыт в землю.

Родут мчится в сторону владений Тудора, и как только я это сообразил, страх еще сильнее вонзился в тело.

С высоты я видел, как он пронесся, срезая изгибы дороги, прямо к замку, едва тот появился на холме. На воротах его заметили издали, одинокий всадник ни у кого не вызывает подозрения, открыли быстро, Родут по-хозяйски бросил повод слугам и так же властно пошел к донжону, словно это его владения.

Я заметался в небе, не соображая, что делать прямо сейчас, сделал круг, затем, войдя в незримность, пошел вниз, держа взглядом левую стену, где за окнами расположены главные залы, в которых принимают гостей.

Мимо заскользили серые массивные камни, щели замазаны плотно, а уцепиться за решетки на окнах рискованно, как бы ни прятался, увидят, даже незримность не спрячет, в замке тоже разные люди с разными способностями…

Наконец сумел ухватиться за плохо стесанный выступ камня, повисел чуть, переводя дыхание, затем начал передвигаться от окна к окну. В залах и просто комнатах либо пусто, либо иногда забегают слуги, но нет того, что ищу…

Ползать вот так пришлось долго, наконец спустился до первого этажа, осторожно заглянул в узкую бойницу окна. Да, гостю накрыли стол в зале на первом этаже, Родут ест быстро и жадно, проголодался в долгой дороге, а Тудор смотрит на брата со смесью удивления, счастья и ошарашенности.

Теперь, когда они рядом, сразу видно, что близнецы, я бы мог заметить это раньше, но Тудор в моей жизни был крохотным эпизодом, да и то в самом начале…

Родут наливал сам себе вина, пил, жадно ел и снова наливал, а Тудор сидит за столом напротив и смотрит на брата со смесью нежности и настороженности.

Когда Родут в очередной раз попытался наполнить чашу, из кувшина выбежало несколько капель.

Тудор сказал с готовностью:

— Я сейчас пошлю за вином…

Родут сказал недовольно:

— Брат, все слуги слишком ленивые и медленные…

Он поднялся и шагнул к стене. Тудор охнул и вскочил, когда Родут вдвинулся в камни, словно в плотный туман, и пропал из виду. Я охнул и от неожиданности едва не сорвался, но Тудор не услышал, продолжая с открытым ртом смотреть на стену.

Через пару минут Родут появился снова, прижимая к груди бочонок. Лицо раскраснелось, явно пришлось потрудиться, но глаза весело блестели.

— Это лучшее?

Тудор охнул, глаза полезли на лоб.