— Это очень важно, — произнес он. — Прежде чем продолжить, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

— Марк, дорогой, ты вовсе не обязан рассказывать мне об ошибках молодости. Я люблю тебя без всяких условий. Прошлого больше не существует.

— Все изменилось в тот день, когда ты мне отказала. Вернувшись домой, я испытал глубокое потрясение. Меня кое-кто разыскал.

— Что? — Джулиана удивленно подняла брови.

— Мне навсегда было запрещено видеться с ним, — сказал он, прижав руку к сердцу. — Мне навсегда было запрещено писать ему. Упоминать его имя. В противном случае его признали бы незаконнорожденным. Мне было восемнадцать, когда я подписал бумаги, в которых отказывался от еще не родившегося сына.

— Боже правый!

— Я и не надеялся когда-либо увидеть его. Но он разыскал меня. Джули, он так похож на меня.

— Отец осудил тебя из-за этого?

— Это отвратительная история.

— Ты говорил, что с тобой сыграли злую шутку. — Она до боли сжала руки. — Там была замешана женщина.

Он в нескольких словах пересказал ей, как все произошло, потому что с трудом вообще мог говорить.

— Рамзи ведь не знает о мальчике?

— Нет. Отец и Уэсткотт решили все держать в тайне.

— Понимаю теперь, за что ты ненавидишь Рамзи.

— Я был у него на прошлой неделе. И я простил его.

— Я и так любила тебя, но теперь люблю еще больше за этот твой поступок.

— Я сделал это больше ради себя. Горечь разъедала мою душу — ведь Рамзи не мог знать о последствиях. Он извинился, и я стал лучше о нем думать.

— Я рада, что он так поступил, хотя это и не очень изменило мое мнение о нем. Он не должен был меня преследовать, когда ты запретил мне общаться с ним.

— Он совершал и более гадкие поступки, чем в случае со мной. Ужасные, грязные поступки. Именно поэтому я не хотел, чтобы он когда-либо оказался рядом с тобой.

— Его отец один из самых влиятельных политиков в государстве, — сказала Джулиана. — Почему Рамзи рисковал ввергнуть свою семью в скандал?

— Не знаю, — ответил Хоук. — Возможно, он понимал, что никогда не достигнет уровня отца. А может быть, просто оказался в семье тем самым уродом.

— Ну, хватит о нем. Расскажи лучше о сыне.

— Джулиана, прежде чем я расскажу, ты должна знать, что его отец способен мне навредить, но больше я сына не предам.

— Конечно, нет. Мы переживем грозу вместе.

— Его зовут Брендон. — Хоук рассказал Джулиане все, о чем узнал в тот вечер. — Когда он упомянул, что с приятелями они жарят сыр на огне, на меня нахлынули воспоминания. Ты помнишь, как мы и твой брат занимались тем же?

— Конечно, — улыбнулась она.

— Я сел с ним на ковер жарить сыр, и теперь он считает, что я «свой в доску», поскольку никогда не видел, чтобы взрослые этим занимались. — Он помолчал. — Сегодня я получил от него письмо. — И он пересказал содержание письма. — Уэсткотт скорее всего будет мне угрожать.

— Если он так сделает, то лишь потому, что боится, что Брендон предпочтет тебя ему, — сказала она. — Но мы с тобой скажем, что во главе угла должны оставаться интересы мальчика. Брендон искал тебя и теперь хочет, чтобы ты стал частью его жизни. У него должна быть возможность узнать тебя ближе. Почему у парня не может быть двух отцов?

— И все же мне тревожно. Дважды Брендон упомянул, что у Уэсткотта проблемы со здоровьем. Я не знаю, чем он болен, но, насколько мне известно, у него нет родственников мужского пола, которые могли бы стать опекуном Брендона. У меня нет на него прав, во всяком случае, предъяви я их, мальчишку тут же объявят незаконнорожденным. Он потеряет наследство, и общество отвернется от него.

— У Уэсткотта нет других детей?

— Нет. — Он поднял на нее глаза. — Можешь представить его унижение, когда после восьми лет брака он обнаружил, что другой мужчина обрюхатил его жену?

— Она намного моложе его?

— На сорок лет.

— По возрасту, он может быть Брендону дедушкой, даже прадедушкой.

— И к тому же больным.

— Тем более мы должны принять участие в судьбе ребенка. Ему нужна мать и, если честно, более молодой отец. Что же касается обстоятельств его рождения, то мы можем объявить его твоим дальним родственником. Аристократы часто так поступают. Кое-кто, может быть, и догадается, но никогда не спросит напрямую и уж тем более не станет насмехаться над ним.

— И все равно меня не оставляет мысль, что случится нечто, что погубит мое счастье, — сказал он.

Она крепко поцеловала его в губы.

Хоук почувствовал, как затвердел его «жезл». Она взяла его в руку и стала медленно двигать ею вверх и вниз.

Он распустил ленточку, которой была завязана коса. Она села, встряхнула головой, и ее длинные волосы рассыпались по подушке.

— Хочешь быть сверху? — спросил он.

— Можно и так, но у меня есть другая мысль.

Ее хрипловатый голос завораживал Хоука.