Алая пуговица означала «Берегись, я тут!», но это послание было более изощренным. Видимо, Ли не без основания полагал, что если даже я рассказала кому-то о пуговице (и, скорее всего, меня приняли за психопатку, жаждущую внимания полиции), то уж о чистой миске для кукурузных хлопьев я точно не смогу никому рассказать. Какой нормальный полицейский поверит в то, что некий человек-невидимка проник в чужую квартиру, не оставив никаких следов, чтобы полакомиться кукурузными хлопьями? Да еще миску за собой вымыл. Бред, да и только.

Я выбросила миску, ложку и кружку в мусорное ведро и, вынув из ведра мешок, вынесла его на площадку. После этого стала готовить чай, это помогло мне думать.

Что же мне делать? Уехать из этого дома? Но надо было это делать сразу после того, как нашла пуговицу. А это случилось почти месяц назад. Нет, теперь уже поздно. Он сразу же увидит, что я осматриваю квартиры, и узнает адрес даже раньше, чем я перееду.

Даже если я сейчас брошу все, сяду на первый попавшийся поезд и уеду далеко-далеко, он найдет меня. Рано или поздно найдет. К тому же как я могу бросить свою жизнь — работу, квартиру, Стюарта? Мысли, которые на сеансах у Алистера появлялись лишь в зародыше, внезапно кристаллизовались в осознанное решение: не буду я бежать! Не желаю бежать! Мне не помогло это в прошлый раз, не поможет и сейчас. Хочу я или нет, придется сражаться.

Дверь распахнулась с такой силой, что я подпрыгнула и умолкла.

А в следующий момент его кулак врезался в мою скулу, и я отлетела к стене, ударившись шишкой на затылке о стенку.

Но не успела я поднять голову, как он уже стоял надо мной. Схватил за волосы, задрал мне голову и ударил еще раз — в нос. Кровь брызнула струей, я закричала от боли и ужаса.

— Заткнись, дура! — проверещал он. — Чего ты добьешься своими криками? Вот и нечего напрасно драть глотку!

— Больно, больно, пусти, — всхлипывала я.

— Нет, Кэтрин, не отпущу. Рано еще.

В этот раз я смогла чуть повернуть голову, и удар пришелся на правый глаз и переносицу. Я закрыла лицо ладонью, чтобы защититься, но Ли дернул меня за правую руку и силой прижал ладонь к полу. А потом наступил на нее ребристой подошвой ботинка. Обезумев от боли, я слушала хруст своих пальцев.

— Ли, умоляю… перестань… пожалуйста… не надо…

— Заткнись! Раздевайся!

Я посмотрела на него, правым глазом я видела только расплывчатые тени.

— Нет… прошу тебя… умоляю.

— Грязная шлюха! Мразь! Раздевайся! Тупая тварь!

Я стала стягивать с себя жакет. Пальцы правой руки распухли, плечо плохо двигалось. Ли нетерпеливо сдернул жакет с моих плеч, а блузку просто разорвал, прихватив изрядный клок волос. Он швырнул грязные лоскутки на ковер, брезгливо вытер руки о штаны и принялся за юбку.

И вдруг остановился.

Несмотря на то что от одной мысли о близости с ним меня начинало тошнить, я с трудом подняла голову и заставила себя взглянуть ему в лицо. Что он хочет со мной сделать?

Что это? Что с ним? Он улыбается! Плотоядно ухмыляется во весь рот! Он доволен собой, наслаждается моментом!

Подмигнув мне, он полез в карман и достал нож с черной ручкой, лезвие слегка изогнуто, с зазубринами. Сквозь звенящий туман я услышала свой голос, тоненький, жалкий:

— Нет, Ли. Пожалуйста, не надо, Ли…

Он шагнул вперед и, поддев ножом край трусиков, быстрым, точным движением обрезал их с одной стороны. Я почувствовала холод стали на коже. Потом он обрезал трусы с другой стороны, дернул за лоскут ткани и бросил на пол.

Шагнул назад и осмотрел меня критическим взглядом.

— Ну ты и уродина, — сказал он с улыбкой.

— Да… — Я и без него знала это.

— От тебя только кости остались, сплошной скелет.

Я слегка пожала плечами.

— Ты мне нравилась раньше, когда была в теле. Ты была так хороша, так прекрасна, что я не мог оторвать от тебя глаз. Ты знала об этом?

Я снова пожала плечами. Правый глаз уже распух и закрылся, в голове звенело. Из носа лилась кровь — кровь была повсюду: на ковре, даже на стенах. Неужели у меня в носу столько крови?

Ли тяжело вздохнул:

— Слушай, у меня не встанет на такое пугало. Тебя никак нельзя назвать привлекательной, ты хоть это понимаешь?

Я тупо кивнула.

Ли повернулся на каблуках, вышел из комнаты и вскоре вернулся, бросив в меня чем-то красным.

Мое алое платье. Такое легкое, нежное, оно скользнуло по моей коже, как поцелуй.

— Надевай!

Я на ощупь нашла вырез, просунула голову, кусая губы от боли, пытаясь улыбнуться — да, улыбнуться — и выглядеть соблазнительно. Идиотка!