Анализ записей на пространстве от 1175 по 1212 г. свидетельствует, что перед нами стилистически цельная погодная летопись, последовательно рассказывающая о церковной жизни Владимира и земли, а также о жизни и деятельности князя Всеволода Юрьевича. По существу, нет статьи, где бы не было речи о «великом», «благоверном» и «христолюбивом» князе. Идеологически летопись Всеволода принципиально не отличается от летописи его брата. Летописцы всячески пытаются представить своего князя как сюзерена не только князей Владимиро-Суздальской земли, что было справедливо, но и всей остальной Руси, что действительности не соответствовало. В записях о поставлении епископов подчеркивается инициативное участие Всеволода, но умолчать того, что это исключительно прерогатива Киева (митрополита и князя) владимирские книжники, разумеется, не могут. Характерной в этом отношении является запись 1185 г.: «Князь Всеволодъ посла к Кыеву к Святославу Всеволодичю и к митрополиту Никифору, прося епископа, хотя поставити Луку смреннаго духомь, кроткого игумена святаго Спаса на Берестов». [585] В 1190 г. Всеволод определил на епископскую кафедру своего духовника Иоанна и послал его «Кыеву, Святославу ко Всеволодичю и к митрополиту Никифору» на поставление. [586]

Еще отчетливее тенденциозность владимирских летописцев проявляется в освещении взаимоотношений Всеволода с южнорусскими князьями. Их записи создают иллюзорную картину чуть ли не царственного положения владимирского князя. Он ставит князей на столы, выступает в качестве мирового судьи в спорах своих вассалов, а те, в свою очередь, обращаются к нему за помощью как к сюзерену. Характерным примером сказанному может быть запись 1195 г. В предыдущем году умер великий киевский князь Святослав Всеволодич и в Киеве остался княжить его многолетний соправитель Рюрик Ростиславич. Никакого подтверждения на это с чьей бы то ни было стороны не требовалось, однако владимирский летописец замечает, что случилось это с доброй ласки Всеволода Большое Гнездо. «И посади в Кыев Рюрика Ростиславича». [587] Большими возможностями обладал Всеволод при поставлении князей в Переяславль и Новгород, но и здесь его власть не была безграничной. В обоих центрах при нем правили не только его ставленники. Под 1197 г. в Лаврентьевской летописи читаем: «Той ж зимы, месяца генваря выгнаша Новгородци Ярослава, свояка княжа из Новгорода, а Ярослава Черниговьскаго введоша». [588]

Правда, справедливости ради следует отметить, что практически во всех записях о поставлении владимирских князей в Новгород и Переяславль летописец подчеркивает не столько сюзеренные права Всеволода, сколько отчинные. Новгородцы, обращаясь к нему с просьбой дать им князя, мотивируют ее тем, что Новгород его отчина. «Ты господинъ князь великый Всеволод Гюргевич, просим у тобе сына княжить Новгороду, зане тоб отчина, и ддина Новъгород». [589] В Переяславль Всеволод посылает князя по своей воле, но основание для этого то же: «Посла благоврный и христолюбивый князь Всеволодъ Гюргевич… сына своего Ярослава в Переяславль в Русьскыи княжить, на столь прадда и дда своего». [590]

Можно ли что-либо сказать об авторе погодной летописи Всеволода и ее редакторе? Прямых данных на сей счет, к сожалению, нет, но есть косвенные, позволяющие все же высказать некоторые предположения. Первое, что обращает на себя внимание, это отсутствие единообразия в титулатуре Всеволода. До 1190 г. он именуется «князем» и «великим князем», по 1205 г. — «благоверным и христолюбивым», а с 1205 г. и до самой кончины — «великим князем». Такой разнобой, повидимому, указывает на то, что над составлением погодных записей времен Всеволода трудилось по меньшей мере несколько авторов. Характерной стилистической приметой одного из них, возможно, являются почти стереотипные фразы в церковно-назидательных поучениях. 1185 г.: «Богъ бо казнить рабы своя, напастьми различными, огнем и водою, и ратью, и иными различными казнями». [591] 1187 г.: «Богъ бо казнить рабы своя напастьми различными, водою и огнемь, и болзньми тяжкими». [592]

Характер и темы ежегодных записей, как справедливо полагал еще М. Д. Приселков, дают нам основания утверждать, что летописание между 1174 и 1212 г. по-прежнему являлось заботой церковников главной Владимирской церкви. Следовательно, авторов летописи Всеволода Большое Гнездо следует искать среди ее клира. В записях 1190–1212 гг. очень часто, пожалуй чаще, чем Всеволод, фигурирует владимирский епископ Иоанн. Летописец с удивительной последовательностью связывает имя Иоанна со всеми добрыми делами, творившимися во Владимиро-Суздальской земле. Он закладывает и возводит новые храмы, отстраивает обветшавшие от «старости и безнарядья», венчает сыновей Всеволода и, наконец, отпевает в 1212 г. самого князя.

Еще одно церковное имя содержится в летописной статье 1206 г., повествующей о пострижении в монастырь княгини Всеволодовны. На проводах ее до монастыря присутствовала не только семья, но также епископ Иоанн и игумен Св. Богородицы Симон, которого летописец рекомендует еще и как духовника Всеволода. Духовником владимирского князя, как известно, был до поставления в епископы также и Иоанн.

Возникает естественный вопрос: не этим ли двум церковникам принадлежит летопись Всеволода Большое Гнездо? Иоанн мог вести ее до 1190 г., а затем она перешла в руки игумена Симона, хотя, судя по обильным упоминаниям имени епископа Иоанна, последний, видимо, постоянно присматривал за работой преемника. Характерно, что именно на 1190 г. приходится изменение в титуловании князя; вместо «великий князь» появляется словосочетание «благоверный и христолюбивый князь». Впрочем, не исключено, что Симону принадлежат записи уже после 1206 г., когда летописец вновь возвращается к титулу «великий князь», а летопись между 1190 и 1206 г. вел кто-то третий. Симон, наверное, являлся и тем редактором-сводчиком, который после смерти Всеволода завершил летопись и пополнил ее южнорусскими известиями, которых особенно много в этой части. Симон был выходцем из Киево-Печерского монастыря и поэтому естествен его интерес ко всему, что происходило в его время в Киеве и во всей Южной Руси. Он поддерживал постоянные связи со своими печерскими коллегами, переписывался с ними и мог получать от них нужную ему информацию. Фраза — «Егда присп конець ему временьнаго и многомятежнаго жития, тихо и безмолвно преставися и приложися къ отцемь и ддом своимь», [593] — читаемая в некрологе Всеволоду, позволяет предполагать, что Симон был знаком и с творчеством игумена Моисея. Только для него в Киевской летописи (свод 1200 г.) характерен такой литературный штамп.

Еще одной особенностью записей летописи Всеволода являются новые выражения, возвращающие летописца к прерванному сюжету. Во второй летописной статье, помещенной в Лаврентьевской летописи под 1206 г., читаем: «Но мы та вся оставльше възвратимся вспять». Статья 1207 г.: «И мы та оставльше, на передняя възвратимся». [594] В первой статье излагаются события, связанные с походом черниговских князей вместе с Рюриком Ростиславичем на Галич и захвате Киева Всеволодом Чермным. Вторая является, по существу, продолжением предыдущей, в ней подробно рассказывается о драматических перипетиях борьбы Всеволода Чермного и Рюрика за Киев. Исходя из южнорусского содержания обоих статей, можно предположить, что приведенные выше выражения принадлежат Симону.

М. Д. Приселков считал, что текст Лаврентьевской летописи на пространстве от 1206 г. и до 1239 г. представляет собой соединение двух летописей: Константина Всеволодича и его сыновей, а также Юрия Всеволодича. Основанием для выделения летописи Константина уже с 1206 г. является якобы частое упоминание этого князя на ее страницах, а также слишком уважительное к нему отношение летописца. Действительно, в статьях 1207, 1209 и 1211 гг. содержатся тексты, которые, похоже, написаны летописцем Константина. Он в них отрекомендован как «блаженный», «благочестивый» и «христолюбивый». Однако кроме темы Константина, в этих, как и других статьях этого отрезка летописи, полногласно звучит тема великого князя Всеволода. Все статьи, кроме 1209 г., извещающей о рождении у Константина сына Василия, открываются традиционным зачином с именем великого князя Всеволода. 1206 г.: «Всеволодъ, великий князь, посла сына своего Константина Новгороду Великому». 1208 г.: «Посла великий князь Всеволодъ сына своего Ярослава в Рязань». 1210 г.: «Великий князь Всеволодъ посла с полком Кузьму Ратьша». 1211 г.: «Великий князь Всеволодъ ожени сына своего Георгия».