Шрифт:
– Будущий воин, – поправил Морган.
– К сожалению, с возрастом в ваших головах мало что меняется. О Боги… Ну и запах! – ахнула Хара, освобождая руку от грязных бинтов, которые пришлось еще и смачивать дезинфицирующим снадобьем, чтобы они отлипли от раны. – У них что, не было водостойких бинтов?
Обрабатывая и перевязывая рану, Хара не прекращала ругать Долму, называя ее криворукой неумехой. Ворчала, что зашито похабно, кое-где загноилось и на месте шва вместо узкой светлой полоски останется красная борозда. Морган усмехался в ответ: он еще не встречал целителя, который упустил бы случай изругать работу коллеги.
Когда он вышел от Хары, было совсем темно. Воздух по-прежнему сочился влагой, но дышать стало легче. Дома, на дворике светился очаг, в прихожей витал аромат лука и свежей рыбы. На прошлой неделе у дикарей выменяли на собольи шкурки тысячу фунтов пшеничной муки, на всю общину. Мать готовила рыбник.
– Ты должен починить дверную петлю, – отчеканила она, не оборачиваясь.
«Которую выдрал, когда хлопнул дверью».
Морган раскатал на полу спальник и рухнул на него лицом вниз. Внутренняя ткань все еще хранила отпечатки Марго и запах ее волос. Проклятье! За несколько дней он привык к ней так, будто она всю жизнь была рядом.
– Вчера похоронили Боро, – продолжила мать замогильным голосом.
«И там были все, кроме тебя», – закончил Морган ее мысль. Будь он в менее раздрызганном состоянии, он озвучил бы, развил и углубил ее и взял бы реванш за поражение в предыдущем раунде.
– Из-за тебя похороны состоялись на день позже.
– Не помнишь, как называется тот, кто детей трахает?
Морган насладился наступившей паузой. Поворачивать голову, чтобы полюбоваться выражением ее лица, было лень.
– Педофил?
– Верно!
Через некоторое время ему предложили горячий ужин. Морган притворился спящим. Нет сил ни на еду, ни на общение с матерью, неминуемое во время трапезы. Он почувствовал, как его освободили от ботинок, укрыли одеялом. Потом прибежала Имандра, уселась в ногах и похлопала его по бедру:
– Эй, трупик, ты жив? С кем ты подрался?
Мать шикнула на нее. Морган натянул на голову одеяло. Больше его не трогали.
Глава 14
Когда прошло три недели с момента возвращения Марго и отец все еще думал (или делал вид, что думает), она занервничала. Надо шевелиться, иначе она снова окажется замурованной в монастырских стенах – не навсегда, возможно, но надолго. В первую очередь ей нужна лошадь, значит, надо выяснить, сколько она стоит, и, возможно, взять у кого-нибудь несколько уроков верховой езды. Последнее Марго представляла себе плохо: придется хитрить и изворачиваться, выдумывать поводы сходить в деревню – просто покататься на лошади ее никто не отпустит. И еще хуже она представляла себе поездку в Хельн к ростовщику. С кем ехать, с матушками? Как удрать от них на базаре? Но надо сделать хотя бы дюймовый шажок, хотя бы просто начать раскачивать лодку. Раскачивать осторожно. Эти чудом уцелевшие золотые кольца – ее дорога к свободе. Нет права на ошибку. Сначала Марго держала кольца в ботинке, затолкав в носок. Потом зашила в панталоны. Но зоркая матушка Анна во второй же вечер заявилась к ней в келью и с тревогой спросила, почему она все время трогает живот и нельзя ли осмотреть ее. С тех пор как у Марго начались месячные, знахарка осматривала ее каждые два-три месяца. И осмотр не ограничивался пальпацией живота. Теперь-то Марго понимала, что проверяла матушка Анна. Краснея и бледнея, Марго солгала, что у нее месячные, а живот она трогает потому, что он немного побаливает.
На следующий вечер, после молитвы, Марго тайком утащила с кухни самую большую ложку и на обратном пути из купальни спустилась к пристани на заднем дворе монастыря. Где-нибудь здесь, неподалеку от храма… Никто не защитит сокровище надежнее матушки-земли и святого Аммоса. Взгляд остановился на лодках. Марго замерла. Раскачивать лодку… Почему бы и не в прямом смысле? Она ни разу не плавала без отца, точнее, без его проповедей: очевидно, гребля служила батюшке источником вдохновения. Совершить неординарный поступок. Преодолеть страх перед глубиной и отцом. Научиться грести, если насчет верховой езды пока идей нет. Может, во время плавания они придут? Ноги вмиг взнесли ее на деревянный настил. Марго спрятала ложку в рукав и решительно спрыгнула в одну из лодок. Закопать кольца можно и позже.
«Можно ли мне плавать в одиночку? – размышляла она, отвязывая плоскодонку. – Матушка Надия плавает, когда ей нужно зачем-нибудь в соседнюю деревню. И матушка Анна – в лес за травами. Слюнявый плавает постоянно, просто так, от безделья. Вот и проверим!»
– Рит!
Резкий окрик заставил Марго выпрямиться. По ступенькам, приподняв рясу, спускался отец.
«Ух! Всевидящее око. Хорошо, что с кольцами повременила. Не сдаваться!»
Она вскинула подбородок, сделала каменное лицо, как у Моргана, призвала фантом зеркального кинжала – он послушно завис в пространстве между ней и отцом.
– Я хочу научиться управлять лодкой!
Батюшка Адриан аккуратно отстранил ее и сел за весла. Марго с обидой плюхнулась напротив.
– Так ты, значит, хочешь жить самостоятельно и зарабатывать на жизнь травничеством, – неторопливо произнес отец, когда они отплыли достаточно далеко, чтобы не быть услышанными с берегов. – Как ты себе это представляешь?
– Пойду в город. Наймусь к аптекарю.
В его спокойных, как вода в реке, серо-голубых глазах проскочила искорка иронии.