Как-то я написал странное стихотворение.

Написал его в дороге, утром, после того, как поезд ”Янтарь” (Фирменный поезд маршрута Москва — Калининград) ночью переехал женщину, о чем я еще не знал, когда написал это стихотворение. Узнал утром, спросив проводника, почему мы опаздываем на восемь часов? — — Ночью женщину переехали, стояли долго, буксы от торможения полетели, — объяснила она.

И это кладбище,

однажды...

Но в третий раз, в четвертый раз;

и каждый

похоронен дважды,

хотя и не в последний раз.

Какой-то странный перекресток:

На красный цвет дороги нет.

Столетний разумом подросток

Ехидно шепчет мне: “Привет”.

“Здорово, - отвечаю скучно, -

Чей прах тут время хоронит?”

Могилы выкопаны кучно

И плесенью покрыт гранит.

И повторяется,

однажды...

В четвертый раз и в пятый раз;

места,

где похоронен каждый,

хотя и не в последний раз.

Пылает красный. Остановка!

От перекрестка ста дорог.

В глазах столетнего ребенка

Есть не стареющий упрек.

Могилы - в очередь к исходу,

Надгробья - в плесени веков,

Дурацкий памятник народу

В скрипучей ветхости без слов.

Как красный глаз шального Бога,

Как светофор с одним глазком,

Моя - вдоль кладбища - дорога

С присохшим к разуму венком.

И повторяется,

однажды...

И в пятый раз, и в сотый раз,

Апрельский поезд,

Зной

И жажда,

И чья та смерть,

Как Божий глас...

Впрочем, я зря занимаюсь самоунижением. Или — самоуничтожением. Короче — самоедством. В чем-то я зауряден, в чем-то недоразвит, в чем-то гениален. Как большинство людей. Из тех, что уже встали на задние лапы. Другое дело, что эти люди почти никогда не способны реализовать лучшие свои характеристики. Одним мешает среда, другим — спинной мозг, зовущий к животному образу жизни. В таком образе жизни есть своя прелесть: удовлетворение инстинктов всегда приносит удовольствие. Кайф от еды, от совокупления (особенно разнообразного), от сна, от движения, от обрядовых тряпок и украшений, от зависти стада и от восхищения тобой членов стаи...

И превращается возможный талантливый математик в расчетливого менеджера, поэт — в афериста, конструктор — в частного мастера по ремонту, врач — в ветеринара по вызову, художник — в парикмахера, философ — в редактора бульварного издательства...

(Сплошные многоточия. Тянет на рассуждения, назидательно вещать хочется. Одинок я в последнее время. Но в данном отчете многословная дидактика совершенно ни к чему.)

Приедается жить.

Надоевшее время теченья

Завивается дымом

Исхоженных ранее троп,

Приедается быть.

Все заметней строфа повторений,

И не хочется СМОЧЬ

Что когда-то хотел, но не смог.

“Приедается все.

Даже морю дано примелькаться” —

Ты прости антитезу, прекрасный поэт Пастернак, -

То, что будет еще,

Все прибоем должно повторяться,

И нельзя по другому,

Нельзя по иному никак.

Приедается петь.

А без песни я жить не умею.

Не могу без звенящей,

Такой аккуратной строки.

Надоело НЕ СМЕТЬ.

Но и СМЕТЬ я уже не посмею,

А бессмертие так же

Пока мне еще не с руки.

Понимая свободу, как приумножение и скорое утоление потребностей, искажают природу свою, ибо зарождают в себе много бессмысленных и глупых желаний, привычек и нелепейших выдумок...

Старик Зосима был прав. У нас не учат на Человека. Общество ставит перед собой задачу подготовить квалифицированного участника производственного процесса. В этом оно находится на уровне 18-19 столетий. Систему производителей не интересуют остальные потенции человеческого разума, поэтому в массе современный человек остается человеком пещерным, неспособным связывать несовместимые понятия и явления, получать удовольствия от изучения связей и закономерностей, если они не касаются непосредственного удовлетворения самых примитивных социальных инстинктов. Иначе говоря, современная система воспитания и образования не развивает в человеке чистого воображения, фантазии и — как немедленного следствия — чувства юмора. Человек воспринимает мир, как некий по сути своей тривиальный, рутинный, традиционно простой процесс, из которого лишь ценой больших усилий удается выколотить удовольствия, тоже в конце концов достаточно рутинные и традиционные. Неиспользованные потенции до сих пор остаются скрытой реальностью человеческого мозга. Задача научно педагогики состоит в том, чтоб привести в движение эти потенции, научить человека фантазии, привести множественность и разнообразие потенциальных связей человеческой психики в качественное и количественное соответствие с множественностью и разнообразием реального мира. А, если вспомнить о том, что фантазия позволяет человеку быть и разумным существом и наслаждающимся животным, если добавить к этому, что психический материал у человека невоспитанного поставляется самыми темными, самыми первобытными рефлексами, то нетрудно представить и понять (но не простить) тот жуткий соблазн, который дают наркотики...

Впрочем, эти рассуждения принадлежат не мне, а братьям Стругацким. Они об этом тревожно упоминали в “Хищных вещах...”.

Наступит день и я сойду со сцены,

И маску надоевшую сниму,

Пока ж играю,

Но играю скверно,

А для чего играю - не пойму.

Наступит день и я свой грим отмою,

Сотру черты усталого Пьеро,

И свой костюм, приросший, вместе с кровью

Сорву и брошу в мусорник, в ведро.

Наступит день и больше арлекином