— Проводники — смертные, они — мост между миром чародеев и нашим, — повторила Лив, открывая другую книгу. — Конечно, твою маму сложно назвать простой смертной, как и меня или доктора Эшкрофт.

— Оливия! — в ужасе вздрогнула Мэриан.

— А что такого… неужели…

— Его мама не хотела, чтобы он знал. Я обещала, что если что-то случится…

— Перестань! — Я хлопнул книгой по столу. — Мне сейчас не до твоих правил, Мэриан, не сегодня!

— Господи, какая же я идиотка. — Лив нервно крутила на запястье свой странный экспериментальный прибор.

— Что ты знаешь о моей матери? — повернулся я к Лив. — Быстро говори!

Мэриан съежилась в кресле. Щеки Лив вспыхнули румянцем.

— Простите. — Она беспомощно смотрела то на меня, то на Мэриан.

— Оливия знает о твоей маме все, Итан, — предупреждающе подняв руку, прервала ее Мэриан.

Я повернулся к Лив. Наконец-то до меня дошло. Лив слишком много знала о чародеях и проводниках, она сидит здесь, в тоннелях, в кабинете Мэкона. Если бы я так не растерялся из-за всех этих разговоров о проводниках, то уже давно понял бы, кто такая Лив. И как я сразу не сообразил!

— Ты одна из них! Как тетя Мэриан и моя мама!

— Одна из них? — переспросила Лив.

— Ты — хранительница!

Иногда надо произносить слово вслух, чтобы оно стало реальностью. Я вдруг ощутил одновременно все и ничего — моя мама, которая ходит по тоннелям с тяжелой связкой чародейских ключей Мэриан. Ее тайная жизнь, в которую нам с отцом вход был воспрещен, частью которой я никогда не был.

— Я — не хранительница, — смущенно возразила Лив. — Пока нет. Может быть, когда-нибудь стану, но пока я только учусь.

— И претендуешь не на должность библиотекаря Гэтлина! Теперь ясно, откуда ты взялась, вместе с твоим потрясающим грантом! Если он, конечно, существует. Или это тоже вранье?

— Я врать плохо умею. Мне действительно дали грант, но от общества с куда более давними традициями, чем университет Дьюка.

— Или школа «Хэрроу»!

— Или «Хэрроу», — кивнула она.

— А как насчет «Овалтина»? Тоже неправда?

— Я действительно родом из Кингс-Лэнгли и люблю «Овалтин», — грустно улыбнулась Лив, — но если ты хочешь знать правду, и ничего, кроме правды, то с тех пор, как я приехала в Гэтлин, мне стал больше нравиться «Несквик»!

— Я вообще ничего не понимаю, — обескураженно выдал Линк, присаживаясь на кровать.

Лив нашла в книге страницу, на которой приводился список всех хранителей. Там значилось имя моей мамы.

— Доктор Эшкрофт права. Я изучала жизнь Лилы Эверс Уот. Твоя мама была потрясающим хранителем и чудесной писательницей. Для написания курсовой работы мне необходимо ознакомиться с записями хранителей, которые были до меня.

С записями? Моя мама оставила после себя записи, и Лив их видела, а я нет?! Я едва сдержался, чтобы не двинуть кулаком по стене, и зло спросил:

— Зачем? Чтобы не повторить их ошибок? Чтобы с тобой не случился несчастный случай, которого никто не видел и никто не может объяснить, как это произошло? Чтобы после твоей смерти семья не терялась в догадках по поводу твоей тайной жизни и не обижалась на тебя за то, что ты никогда им об этом не рассказывала?

На щеках Лив снова появились розовые пятна. Я уже почти привык к тому, как она краснеет.

— Чтобы я могла продолжить их работу и сделать так, чтобы их голоса никогда не умолкли. И однажды, когда я стану хранительницей, я буду знать, как сохранить в целости чародейские архивы — Lunae Libri, свитки, записи чародеев. Это невозможно без голосов предыдущих хранителей.

— Почему невозможно?

— Потому что они — мои учителя. Я учусь на их опыте, овладеваю знаниями, которые они получили. В мире все взаимосвязано — без их записей я не смогу понять то, с чем мне предстоит столкнуться первой.

— Не понимаю, — покачал головой я.

— Не понимаешь? — простонал Линк с кровати. — Да вы вообще, ребята, о чем говорите?!

— Итан, думаю, голос, который ты слышал, тот смех, — заговорила Мэриан, положив руку мне на плечо, — принадлежал твоей матери. Видимо, Лила привела тебя сюда, чтобы этот разговор, наконец, состоялся и ты осознал свое предназначение, связанное с Леной или Мэконом. Ты связан с их домами и с судьбой кого-то из них, но пока непонятно, с чьей.

Я вспомнил о проступившем в колонне лице, о смехе, об ощущении дежавю в комнате Мэкона. Неужели это была мама? Много месяцев с тех пор, как мы с Леной обнаружили послание от нее в книгах в мамином кабинете, я ждал, что она подаст мне знак.

Неужели она наконец-то пытается связаться со мной?

А если нет?

И тут я кое-что понял:

— Если я — проводник, в чем лично я сильно сомневаюсь, то, значит, смогу найти Лену? Я должен заботиться о ней, потому что я — ее компас или что-то вроде этого.