Более чем странное поведение немецких властей, вы не находите? Продавать самые совершенные боевые самолеты потенциальному противнику, с которым через очень небольшое время придется скрестить шпаги, – это что? Глупость? Или измена? А может, немцы и НЕ СОБИРАЛИСЬ ВОЕВАТЬ с СССР и Югославией?

Впрочем, как бы то ни было – ВВС Югославии за год до немецкого вторжения получили шесть эскадрилий самых совершенных истребителей – которые в апреле 1941-го стали серьезной проблемой для люфтваффе, ибо югославские военно-воздушные силы немецким тщанием стали самыми сильными на Балканах.

Чего никак нельзя было бы сказать об армии. Ее артиллерия представляла собой действующий музей Первой мировой (если не Русско-японской) войны, пулеметов остро не хватало, о таком звере, как «миномет», большинство офицеров слышало лишь смутные легенды, связь между подразделениями осуществлялась молодецкими посыльными на лихих конях.

Но техническая слабость югославской королевской армии – это было еще ничего. В конце концов, в условиях горной войны (45 % территории Югославии – это горы) танки превращаются в груду бесполезного железа, тяжелое вооружение для пехоты является зачастую ненужной обузой. Правда, у немцев в войсках изрядно легких минометов, в составе каждого из их пехотных полков – по шесть 75-мм легких пехотных орудий (440 килограммов весу всего!) и по двенадцать 37-мм противотанковых пушек – но это на самом деле не главное.

Главное – в другом.

*

Югославская армия – срез югославского общества. Которое, формально представляя собой единый организм, на самом деле с самого момента своего рождения (создания Королевства сербов, хорватов и словенцев) было тяжело и безнадежно больно.

Мы огульно называем их югославами. Так они себя никогда и нигде не называют. И, тем более, не называли в марте сорок первого.

Бывшие подданные Австро-Венгерской империи – хорваты, словенцы и, частично, босняки – к своей новообретенной «родине» относились крайне скептически. Ибо, по их мнению, всю власть в Югославии захватили сербы – с каковыми у них в предвоенные годы были серьезные разногласия.

Хорватские националисты в 1934 году в Марселе убили своего короля Александра и французского премьер-министра Барту. За границей Югославии все годы существования этого государства действовали лагеря по подготовке хорватских боевиков – сначала в Италии, затем в Австрии и Германии. Кватерник, один из лидеров хорватских сепаратистов, был не только желанным гостем в Берлине – в Загребе у него хватало единомышленников и друзей, и большая часть населения Хорватии тайно или явно поддерживала национализм его усташей.

Поэтому главным оружием немцев в предстоящей возможной войне с Югославией были не танки и самолеты. Главной их силой был незаметный чиновник германского МИДа, штандартенфюрер СС Э. Везенмайер – человек, принесший Югославии гораздо больше горя и слез, чем все немецкие танки, вместе взятые. В конце марта он был послан в Хорватию, где под его диктовку один из лидеров усташей (хорватских фашистов) Славко Кватерник написал «декларацию» о создании «независимого государства Хорватия».

Впрочем, деятельность Везенмайера по стимулированию хорватского сепаратизма легла на благодатную почву – югославские власти закрывали глаза на злоупотребления сербских чиновников в Хорватии и очень долго сомневались в целесообразности предоставления этому краю автономии. Да что там злоупотребления чиновников! Даже накануне немецкого вторжения сербские офицеры не забывали штрафовать своих подчиненных за применение латиницы в корреспонденции и даже за подпись латиницей.

Посему дивизии, укомплектованные хорватами (а также словенцами, босняками, немецкими колонистами и македонцами), никак к боеспособным частям югославской королевской армии отнести в марте 1941 года было нельзя. По-настоящему сражаться с немцами готовы были лишь сербы – впрочем, в грядущей войне и этот тезис не нашел своего подтверждения.

*

20 марта произошла ожидаемая сенсация – правительство принца Павла решило присоединиться к Тройственному пакту. Следовательно, немецкие бронетанковые колонны могут в ближайшие же дни проследовать к греческой границе совершенно спокойно.

Ага. Два раза. А зачем тогда хитроумные финикийцы шесть тысяч лет назад придумали деньги? Так просто?

27 марта в Белграде совершился государственный переворот, к власти в Югославии пришли военные во главе с генералом Симовичем. Первым же действием этого военного правительства явился разрыв соглашения о вступлении Югославии в число «друзей и союзников» Третьего рейха. Немецко-югославская война стала фатально неизбежной.

Автор не хочет сказать, что англичане вульгарно купили генерала Симовича и тем обрекли Югославию на четыре с половиной года ожесточенной гражданской войны. Автор при сем не присутствовал, и посему подобные утверждения были бы злонамеренной ложью. Но весь дальнейший ход событий показывает, что действия генерала Симовича иначе, как бессовестной провокацией, назвать нельзя.

Симович – генерал, командующий военно-воздушными силами. То есть человек военный. Обязанный знать, что военные шансы его страны в случае вооруженного конфликта с Германией в данных условиях равны нулю. Югославия, в отличие от Греции, военных гарантий Великобритании не имела и, следовательно, на ее помощь войсками или оружием рассчитывать не могла.

Правда, новое югославское правительство немедленно заключило военный договор о дружбе и взаимопомощи с СССР, но как реально Советский Союз мог бы помочь Югославии в обстановке весны сорок первого года, автор не представляет.