14 ноября 1991 года в Ново-Огареве на Госсовете начался решающий раунд обсуждения Союзного договора, нового его варианта. Участвовали семь республик - Россия, Белоруссия, Казахстан, Азербайджан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения… Позже приехал узбекский президент Ислам Каримов. Не было Армении, Грузии, Молдавии. И, естественно, - балтийских республик. Однако самым чувствительным было отсутствие Украины. Кравчук заранее предупредил Горбачева, что не станет участвовать в «ново-огаревском» процессе, поскольку республика готовится к «более важному событию» - референдуму.

«В этот день заседание Госсовета началось позже, чем обычно, в 12 часов дня. Расселись, поприветствовали друг друга, перебросились короткими репликами. На обсуждение порядка работы ушло минимум времени. Было решено идти прямо по тексту. Первый вопрос, давным-давно пройденный, но снова оказавшийся в центре внимания, - о названии будущего Союза. Может быть, Союз Суверенных Республик?

– Скажут, по пути потеряли одно «С», - под общий смех пошутил Ельцин.

– ССГос нельзя?
– спросил Назарбаев.
– Чтобы одинокого «Г» не было.

– ССГ так ССГ, - для Горбачева название - дело вторичное; речь о государственности.
– Надо решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?

– У меня складывается впечатление, что люди все равно без нас придут к этому.
– Назарбаев формулировал и ставил вопросы кратко и точно.
– А у нас есть такая воля?

– Союз создать есть воля, - твердо сказал Ельцин.

– Тогда второй вопрос: какой союз?
– подошел к самой сути Назарбаев.

– А твоя точка зрения?
– быстро спросил Горбачев…

– О федерации теперь говорить, думаю, очень сложно, - Назарбаев произнес это явно с сожалением.
– Может быть, конфедерация? Если пойдем на конфедерацию, успокоимся... Я за конфедерацию.

– Я категорически настаиваю, - высказывает свою позицию Горбачев.
– Если мы не создадим Союзное государство, я вам прогнозирую беду...

– Союз государств!
– дает принципиально иной ответ Ельцин».

Это ключевой момент. «Союз государств» для Горбачева неприемлем. Предложение Ельцина вызывает у союзного президента бурную реакцию.

Батурин:

«- Если нет государства, я в этом процессе не участвую. Я могу прямо сейчас вас покинуть. А вы тут работайте, - Горбачев встает и начинает собирать бумаги.

– Это называется эмоции, - Ельцин вспомнил и почти повторил сказанную когда-то про него фразу Горбачева.

– Нет, нет и нет!
– Горбачев не играл. Он действительно был на грани срыва.
– Я уже заявил, если не будет государства, я считаю свою миссию исчерпанной.

– Михаил Сергеевич, вы всегда были сторонником решения вопросов не в ультимативной форме, - попытался смягчить ситуацию Шушкевич.

– Безусловно, - механически произнес Горбачев.

– Мне кажется, вы должны продолжать...
– но договорить свою мысль Шушкевич не успел, его перебил Горбачев.

– Ну что вы, ей-богу! Я не могу взять ответственность за богадельню, которая не сможет управлять ситуацией, - Михаил Сергеевич вложил бумаги в папку, вжикнул молнией и объявил перерыв.

Полтора часа Ельцин, Назарбаев и еще несколько членов Госсовета совещались в небольшой комнате на первом этаже, время от времени посылая Горбачеву через его помощников формулировки, представляющиеся им более-менее приемлемыми. Горбачев удалился в другую комнату и, казалось, отдыхал. На самом деле он напряженно думал, думал о цене компромисса. Как же быстро несется время в такие минуты. Необходимо принять решение, которое сильно отразится на судьбе страны. Горбачев определил для себя предел уступки: от федеративного государства - к конфедерации. Перерыв закончился.

– Ну вот, нашли компромисс, - Горбачев продолжил заседание.
– Этой формулой вы учитываете настырность президента СССР, а президент СССР учитывает вашу настырность...

– Конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть...
– по бумажке начал зачитывать Ельцин согласованную в комнате формулу.

– Согласен, - вздохнул Горбачев и замолчал. Да и что тут было говорить».