Красота вокруг, но от насущных мыслей деваться некуда. Задел меня рассказ Лебедева, никак не могу от него отделаться. А начальник мой, как назло, молчит. Набираюсь духу и спрашиваю:

— Родион Георгиевич, неужели сома эта натурально обладает таким поразительным действием?

— Ротмистр, последний раз индийские сказки я читал в детстве, — отвечает мне. Недобро так, словно сердится. Я-то его насквозь вижу. Промолчать бы надо, так ведь уже понесло меня.

— Позвольте, — говорю, — если пресловутая сома приумножала силы человека так, что он способен справиться с полчищами врагов, выходит, жертвы могли разорвать тех, кто их напоил, на мелкие кусочки. Логично?

— Нет, не логично.

— Но как же…

— Да вот так, ротмистр! Во-первых, мы не знаем, чем на самом деле опоили жертв. Если наш друг Лебедев верит, что это сома, — он имеет на это право. А мы, пока не найдем барышню Лёхину и запас ее отравляющих веществ, ничего определенного сказать не можем.

— Сомневаюсь, что эта красотка сама раздобыла сому. Если только профессор ей не подарил изобретение…

— Ротмистр, выкиньте это слово из головы.

— Слушаюсь… Не могу поверить, что она двоих отравила.

— Вот как? И какие же у вас факты? — Вижу, что Ванзаров заинтересовался. Чем-то я его задел. Знать бы чем…

— Фактов никаких. Одни размышления.

— Очень рад, Мечислав Николаевич, что иногда пользуетесь размышлениями. Кого же ваши размышления указывают злодеем-отравителем?

— Известно кого, — отвечаю, а уж понимаю, что опять впросак угодил, ладно, не в первый раз. — Профессор. Настоящий хищник — окунь, одним словом. Недаром ведь Лебедев свою теорию нам рассказал. Сам изобрел, сам и применил. Провел полевые испытания, так сказать.

— Интересно, — говорит Ванзаров, а сам о чем-то размышляет, под ноги смотрит. — Тогда к вам вопрос: каким образом господин Окунёв, который в химии и ботанике разбирается хуже ученика пятого класса гимназии, мог изобрести или разгадать секрет сомы?

— Не могу знать, — говорю. — Всякое бывает. Увлекался на досуге и вдруг открыл.

— Для этого вывода у нас нет ни одного факта. Поэтому не будем тратить время на выдумки. А могло быть только одно: Окунёв где-то раздобыл состав, который наш великий Лебедев упорно считает легендарной сомой. Вопрос: где и у кого? И второй: для чего ему понадобилось травить своих друзей?

Вопросы так вопросы, нечего сказать! Как на них ответишь? Говорю:

— Может, он на них проверял действие сомы. Составы разные смешивал, проверял, как действует.

— Искренно признателен за смелую гипотезу, — говорит Ванзаров. — Только не выдумывайте, а думайте и анализируйте.

— Чего тут думать, — отвечаю. — Если, по словам господина Лебедева, бог Индра, напившись сомы, уничтожил девяносто девять городов этой, как ее… Шамбары. Нам бы в полк такую легенду. Уж если сома дарила бессмертие, давала власть над временем и миром, тут не жаль и друзьями пожертвовать.

Ванзаров остановился, смотрит мне в глаза так, как только он умеет, и говорит:

— Легендарную сому не видели несколько тысячелетий. В России нет компонентов для ее изготовления. А нам нужно найти реальную убийцу, госпожу Лёхину. И давайте на этом закончим.

Приказ есть приказ. Рот на замок. Как раз дошли до того дома, у которого купеческую дочку нашли. Ванзаров кругами походил, да только все уже затоптано. Приказал дворника разыскать. Дело-то несложное. Иду во двор, беру за шкирку детину, что вокруг валенок снег задумчиво разгоняет, тащу на улицу. Ванзаров спрашивает: как звать? Тот бурчит себе под нос. С первого взгляда ясно: мужик хитрый и трусливый. Будет запираться.

— Как службу несешь, Аким? — Ванзаров спрашивает.

— Как полагается, вашбродь… — дворник ему.

— Вечером вчера что делал?

— Как полагается, ворота запер в девятом часу, а поутру в седьмом открыл.

— Кто приходил в дом?

— Так ведь… Жильцы. Посторонних не было.

— А барышню, что в снегу нашел?

— Никак не было… Вот вам крест…

— Никогда не видел и так хорошо запомнил. Что-то темнишь, братец…

Дворник сжал, насупился, но характер держит:

— Никак нет, вашбродь, впервые видел…

— Пьешь? — Ванзаров ему.

— Не положено, — говорит Аким, а сам валенки разглядывает. — Только по праздникам.

— Вчера пил?

— Не положено…

— Нехорошо, Аким, полиции врать. Придется тебя в участок отвести, пусть с тобой пристав разбирается.

Аким отшатнулся, да только на меня попал.

— Да что же такое, господин хороший, — совсем дворник перепугался. — За что же в участок?