– Ваша боль, Хамзахон, за людей - наша общая боль. Многие молодые, уже научившиеся отличать белое от чёрного, стремятся освободить народ от оков косности.

– Бесконечно правы те, кто пишет в газетах и журналах о том, что только просвещение и знания выведут нацию из болота невежества. Во все века великие умы всех народов оставляли мудрые изречения о пользе образованности и учёности.

– Всё этот так, и недостатка в мудрых изречениях у нас, конечно, нет. Но сколько усилий нужно для того, чтобы просветить нашу нацию? Сколько людей потребуется, чтобы народ действительно стал грамотным? Что, например, можем сделать лично мы с вами? Очень мало. Два ручейка, как бы они ни хотели этого, не изменят течения реки. Необходимо широкое движение мусульманской интеллигенции, которая понесёт в народ знания.

Нельзя забывать о религии. Ислам открывает душу мусульманина для познания мира, а слуги ислама ведут его за руку дальше, к вершинам познания.

– Вы говорите об усилиях... Так давайте же сделаем хотя бы одно такое усилие! Давайте соберём детей из неимущих семей и начнём обучать их. Конечно, два ручейка не могут изменить течение реки. Но два ручейка, слившись воедино, могут дать начало новой реке.

– А деньги?
– спросил Алчинбек и потрогал кончики своих длинных усов.
– У вас есть деньги, чтобы нанять помещение, купить необходимые книги, бумагу?

– А наши щедрые баи? В журналах и газетах пишут, что каждый бай даст деньги на открытие одной школы...

– Ну хорошо, наши щедрые баи дадут нам деньги один раз. Предположим, что дадут и второй раз. А что потом?

– Потом?
– переспросил Хамза.
– Что-нибудь будет и потом. Важно начать хорошее дело, а дальше народ сам примет участие в нём и поможет.

– От слова "халва" во рту сладко не станет, - усмехнулся Алчинбек.
– Советы могут давать все, но редко случается, чтобы вместе с советами давали деньги. И, скажу вам откровенно, мой друг, я слабо верю в то, что баи дадут деньги. Вот, например, мой родственник, Садыкджан-байвачча. Разве он заинтересован в том, чтобы народ на его хлопкоочистительном заводе стал более грамотным?..

Хамза рассмеялся.

– Вам лучше знать своего дядю!

– Я слишком хорошо его знаю, - вздохнул Алчинбек, - и почти никогда не ошибаюсь в его намерениях и поступках.

Хамза разлил по пиалам остатки чая.

– Мы осуждаем людей во дворе бани Ялангач, - сказал он, - которые только наблюдают за игрой, не принимая в ней участия. Но не уподобляемся ли мы сами этим людям? В нашей интеллигенции усиливается движение за просвещение нации, издаются газеты и журналы, пишутся статьи... А что делаем в это время мы? Только читаем и обсуждаем эти статьи. Чем же мы тогда отличаемся от зевак и ротозеев около бани?

– Но издание газет и журналов - это не игра в кости.

– Тем более! Я не хочу больше быть зрителем в театре, который называется жизнью. Я хочу действовать и быть полезным людям!

– Дорогой Хамзахон, я прекрасно понимаю ваши чувства. Конечно, у народа меньше возможностей осознать свое положение, чем у интеллигенции. Но не думайте, что он совершенно безразличен к событиям, которые происходят вокруг. Лучшие люди из народа давно думают об избавлении от тирании богачей и ищут пути для этого избавления...

– Одни пируют и купаются в роскоши, другие изматывают себя непосильным трудом ради куска хлеба, - будто не слушая Алчинбека, размышлял вслух Хамза.
– Взять наш город. В центре высится дворец Худоярхана - резьба, лазурь, купола, порталы, веранды, тронный зал... А в двух шагах по улицам бродят беспризорные дети, больные, нищие, умалишённые, калеки... Кто объяснит эти противоречия, кто научит - что нужно делать, чтобы их не было?

– Интеллигенция, - твердо сказал Алчинбек, - просвещённые, образованные круги общества. И мы с вами, дорогой друг, имеем честь принадлежать к этим кругам. Но достаточно ли велики уже наши собственные знания, чтобы учить других, чтобы объяснить людям законы жизни? Думаю, что нет. Нам самим предстоит ещё постигнуть смысл многих противоречий, прежде чем научиться объяснять их другим. Это долгий и трудный путь, и, надеюсь, мы не остановимся на полдороге.

– Я хотел бы идти по этой дороге всю жизнь, - тихо сказал Хамза, - не уставая и не делая остановок.

– Да поможет нам Аллах!
– молитвенно сложил вместе ладони Алчинбек.
– Да сбудется воля всевышнего, да пошлёт он нам силы исполнить своё предназначение! Аминь!

– Аминь, - тихо повторил Хамза.

Он был во всём согласен с Алчинбеком, но что-то неясное тревожило душу, беспокоило сердце.

– Если тяжело организовать школу, - начал он, - если нет денег на помещение и книги, то, может быть, нам следует устно обратиться к народу, призывая его получать знания и просвещаться?

– Когда и где вы хотите обратиться к народу?
– нахмурился Алчинбек.

– Во время народных гуляний, например, - объяснил Хамза, - или во время пятничного намаза, как сегодня. И даже во дворе бани... Если муэдзины и муллы могут свободно разговаривать с народом, то почему не можем делать этого мы, образованная мусульманская молодёжь?

Алчинбек улыбнулся.

– Ваше предложение заслуживает внимания, - сказал он, - но давайте обсудим его в следующий раз. Сейчас нам пора уже идти в медресе.