Похищение скота всегда считалось грехом, но все же оставалось весьма распространенной практикой среди степных кочевников и приводила к возникновению кровной вражды и взаимным набегам. Вероятно, под действием воспоминания о том, какие горести пришлось пережить его семье после похищения их девяти меринов, Чингисхан объявил, что кража скота будет отныне караться смертью. К тому же, он потребовал от всех, кто найдет чужое животное, вернуть его законному владельцу. Для этого он создал широкую систему поиска и возвращения потерянного скота, которая росла вместе с его империей. Любой человек, который нашел какие-либо товары, деньги или животных и не сдал их ближайшему надсмотрщику, считался вором, а наказанием за воровство была смерть.

Кроме споров из-за пропавшего скота, жители степи часто не могли поделить права на охоту на диких животных. Чингисхан ввел запрет на охоту с мая по октябрь, то есть в период спаривания диких животных. Кроме запрета на охоту летом, Чингисхан установил ограничения на зимнюю охоту — охотникам разрешалось убивать животных ровно столько, сколько было необходимо для пропитания, но не больше. Закон регулировал также методы отлова дичи и способы ее разделки, чтобы ничего не пропадало зря.

Чингисхан понимал, что кроме секса, собственности и пищи, люди часто ссорятся из-за соперничающих религий. В той или иной форме практически все религии региона от буддизма до христианства и от манихейства до ислама были представлены среди его народа, и каждая из них претендовала не просто на истинность, но на исключительную правоту. Чингисхан ввел первый в истории мира закон о свободе совести. Хотя сам он продолжал поклоняться духам своей родины, он не стал делать их общегосударственным культом.

Чтобы предоставить всем религиям одинаковые права, Чингисхан избавил религиозных деятелей и их имущество от уплаты налогов и всех форм общественных отработок. Впоследствии он расширил эти привилегии на те профессии, которые сами по себе приносили пользу государству, включая мелких предпринимателей, врачей, законников, учителей и ученых.

Чингисхан создал несколько законов, которые должны были уберечь страну от борьба за титул хана. Согласно этим постановлениям, хан всегда должен был выбираться курултаем, а любой член его семьи, который претендовал бы на этот титул без выборов, должен был быть казнен. Чтобы кандидаты на этот пост не убивали друг друга, он приказал, чтобы смертная казнь членам его рода могла выноситься только по решению курултая, но не по решению кого-либо из родичей. Таким образом, он сам объявил вне закона те средства, которыми воспользовался в начале своего пути к власти.

Монгольский закон в версии Чингисхана признавал групповую ответственность и групповую вину. Отдельная личность не существовала в правовом поле вне своего рода и клана, таким образом, семья несла ответственность за действия каждого ее члена. Преступление, совершенное одним, могло принести наказание всем. Точно так же племя или подразделение солдат было ответственно за действия своих членов, таким образом, все общество, а не только армия или гражданские институты выполняли функцию поддержания закона и порядка в империи. Чтобы быть благочестивым монголом, человек должен был жить в благочестивом обществе.

Закону были подвластны все от самого бедного пастуха до самого хана. Таким образом, Чингисхан провозгласил принцип верховенства права. Подчинив даже верховного правителя закону, он достиг того, чего еще не достигала ни одна цивилизация до него. В отличие от большинства цивилизаций (в особенности, Западной Европы, где короли получали власть по воле Божией и полагали себя выше земных законов) Чингисхан четко постановил, что Великий Закон касается равно всех, включая правителей. Его наследники отменили это правило пятьдесят лет спустя после его смерти.

Чтобы эффективно управлять своей империей, а точнее, чтобы записывать новые законы и проводить их в жизнь на всем огромном пространстве страны, Чингисхан приказал создать монгольскую письменность. Хотя письмо было представлено степным кочевникам несколько столетий назад мусульманскими купцами и христианскими странствующими монахами, мало кто из местных овладел этим искусством даже среди более развитых племен, таких как татары, кераиты или найманы. И насколько нам известно, до Чингисхана ни один монгол не знал грамоты. Во время покорения найманов Чингисхан узнал, что Таян-хан держал при себе писца, который записывал его речения и прилагал потом к записи государственную печать. Писец происходил из уйгуров — народа, который зародился в монгольской степи, но затем переселился в оазисы земли, которая теперь включена в состав китайской провинции Синьцзян. Уйгурский язык был похож на монгольский, и их письменность оказалось довольно легко приспособить для записи монгольских слов. Эта система письма была создана на основе сирийского алфавита, который принесли в степь христианские миссионеры, и слова складывались скорее из букв, чем из иероглифов, но сам текст располагался на странице вертикальными столбцами, как в китайском.

Чтобы следить за соблюдением законности, Чингисхан создал должность верховного судьи для своего приемного брата Шиги-Хутуху, того самого татарского мальчика с золотым кольцом в носу, которого он отдал на воспитание своей матери. Чингисхан вменил ему в обязанность «наказывать воров и опровергать ложь», а также вести записи о своих решениях, которые должны были заноситься на белую бумагу в специальные книги в переплете синего цвета, цвета Вечно Синего Неба. Такая четкая ассоциация между искусством письма и соблюдением закона в системе управления, которую создал Чингисхан, выражается в монгольском слове, которое обозначает книгу и происходит от греческого «nomos», что значит «закон». В мире монголов тринадцатого столетия записанное слово и закон значили одно и то же.

Пытаясь укрепить верность и сплоченность своего государства, Чингисхан восстановил древнюю традицию набора заложников. Он потребовал, чтобы каждый из командиров минганов и туменов прислал своих сыновей и их лучших друзей лично к нему. Из них он организовал личный минган. Вместо того чтобы угрожать смертью заложников в случае неверности чиновника, Чингисхан использовал куда более мудрую стратегию. Чингисхан воспитывал из своих заложников хороших администраторов и руководителей и держал их наготове, чтобы при необходимости заменить ими провинившегося подчиненного. Угроза такого смещения действовала намного более эффективно, чем угроза убить взятых в заложники родственников. Таким образом, Чингисхан изменил статус заложников, сделав их необходимой частью государственной системы, которая давала практически каждой семье непосредственный доступ к ханскому двору.