Могильный обернулся в последней, отчаянной попытке вырваться из морока — и в этот момент вокруг его шеи обвилось то, что показалось ему шлангом со стрелкой на конце.

— Не советую, — прошелестел голос. — Придется идти рядом. Предупреждаю — стрела ядовита. Так что без фокусов.

С кем именно он оказался рядом, Могильный увидел в следующее мгновение. Шланг оказался длинным хвостом странного животного, которое могло прийти только из наркотических видений. «Или — из Преисподней», — решил Могильный.

Это был огромный размеров кот, но отчего-то покрытый не шерстью, а чешуей. Имелись у кота и крылья, правда, вряд ли они могли поднять в воздух столь массивную тварь.

Могильный закрыл глаза, покорно шагая рядом с этим ночным кошмаром. «Это сон, — думал он. — Всего лишь сон. И вообще — я сейчас не здесь…»

— И что вы там бормочете? — раздраженно спросила его адская тварь. — Сон? Как бы не так! Вперед и с песней!

И хвост сжался вокруг шеи «гуру», едва не перекрыв дыхание.

— Куда… мы… идем?.. — вопросил «великий ученый» сиплым шепотом.

— Туда, где вы будете доказывать, что вы тот, за кого себя выдаете — чудотворец.

Возражать было нечего. Приходилось выполнять приказ. Что же касается песни, то ее мурлыкала сама тварь. Песенка была смутно знакомой, вроде бы, Евгений Павлович слышал ее когда-то в Москве.

— Да, Евгений Павлович, все верно, хотя сейчас не Новый год. А жаль, нет, в самом деле, жаль, — перебила тварь саму себя. — Вот мы, кстати, и дошли. До аптеки. Теперь — ваш выход, Евгений Павлович. А я — так, погляжу на все происходящее.

И вновь в какую-то неуловимую долю мгновения мир изменился. Порядком потрепанный «гуру» оказался на Невском, а петля, сдавливающая шею, куда-то подевалась. Но незнакомец был здесь, никуда он не делся — просто приобрел обычный человеческий вид.

— Все равно вам ничего не поможет, — проговорил он. — Вы имеете право кричать, звать на помощь, бежать, сопротивляться. Имеете право не воспользоваться вашими правами. Даже имеете право воскреснуть — видите, насколько я гуманен! Идите, вас ждут великие дела…

И столь же послушно, как будто его шею вновь сдавила петля, Евгений Павлович двинулся к аптеке, стоявшей тут же, рядом. Он еще не знал, что должен сделать. Он ничего не мог понять — до того самого момента, как оказался перед окошечком кассирши.

Могильный медленно протянул руку к карману и в одно мгновение достал оттуда продолговатый металлический предмет (позднее следствие установило, что это была зажигалка).

Предмет он направил на аптекаршу, у которой от ужаса подкосились ноги.

— Не дергайся! — рявкнул Могильный.

Аптекарша и не собиралась дергаться, она всего лишь протянула руки к кассе, пытаясь осторожными и плавными движениями достать оттуда выручку.

— Нах мне твои деньги! — прорычал «гуру». — Градусники сюда! Живо!

Растерявшаяся женщина даже не сразу поняла, что от нее требуется, так что приказ пришлось повторять.

— Всем — ни с места! Она — на прицеле! — заорал Могильный на посетителей, среди которых оказалось и несколько журналистов. — А ты — живей, сука! Шевелись!

Аптекарша дрожащими руками передала грабителю пару десятков градусников. И упала в обморок, когда поняла, что он собирается делать дальше.

Могильный, грозя пистолетом, развернулся вполоборота, проорав:

— Всем — стоять!

А потом откусил от одного из градусников ртутный столбик. За первым градусником последовал второй, третий…

— Все равно я воскресну! — весело орал Могильный, плюясь кровью. — Я — мессия!..

На самом деле было Евгению Павловичу совсем невесело. Он прекрасно понимал, что делается. Осколки болезненно вонзались в язык, десны, в гортань, по пищеводу стекало в желудок что-то холодное, скользкое и тяжелое. Что именно — о том лучше было даже не думать.